«…МИР СЕЙ БЫЛ ИСТИННОЕ БЛАГОДЕЯНИЕ ДЛЯ РОССИИ»

Столбовский мир 1617 года в дореволюционной отечественной историографии
XVIII — первой половины XIX века

С момента заключения Столбовского мирного договора между Россией и Швецией, сыгравшего важнейшую роль во всей дальнейшей истории России, прошло более 400 лет^[1].

Этот договор неоднозначно оценивался современниками и потомками. Мнения были полярными. Одни считали этот договор унизительным для России, другие — успехом русской дипломатии, третьи придерживались осторожной нейтральной точки зрения. Каждая из сторон приводила при этом свои собственные аргументы.

Русский и шведский тексты Столбовского мирного договора

Сторонники первой группы, их условно можно назвать «пораженцами», не стеснялись в эпитетах. Они называли Столбовский мир «горестным и невольным для России». Представителями этой группы были вице-канцлер при Петре I Пётр Павлович Шафиров и первый библиограф Петра I Иван Иванович Голиков.

Трактат П.П. Шафирова, написанный в 1717 году, ровно через 100 лет после заключения Столбовского мира, был призван обосновать необходимость ведения Петром I тяжелейшей Северной войны (1700—1721), которая к моменту написания данной книги ещё продолжалась. Шафирову надо было показать, каким образом шведы, воспользовавшись тяжёлым положением России в Смутное время, захватили исконно русские земли. Чтобы подчеркнуть «беззаконность и наглость» шведов, он преувеличил тяжесть Столбовского мира. За такие преступные действия по отношению к России шведам, по мнению П.П. Шафирова, грозит неотвратимое возмездие.

Пётр Павлович Шафиров

Памятный знак в д. Столбово

П.П. Шафиров первым указал место переговоров — деревня Столбово, между Тихвином и Ладогой, имена руководителей русского и шведского посольств — кн. Д.И. Мезецкий и Я. Делагарди, отметил важную роль английского посла Джона Меррика, выступающего посредником на переговорах.

Автору не были известны переговоры, предшествующие встрече русских и шведских послов в Столбово. Эти переговоры происходили зимой 1615/1616 годов в местечке Дедерино, между Осташковом и Старой Руссой. Во всяком случае, Шафиров не упоминает об этих переговорах, но у него были сведения о том, что посредником со шведской стороны на переговорах выступал представитель из Голландии «Рейн Фонбредер». Так он называет Реноута ван Бредероде, который вместе с другими голландскими посредниками — Иоахими и Бассом, участвовал в переговорах в Дедерино. Не зная о том, что после неудачи переговоров в Дедерино голландские послы отправились на родину и больше не возвращались в Россию, П.П. Шафиров решил, что голландцы участвовали вместе с Джоном Мерриком в переговорах в Столбово: на съезде «меж Ладоги и Тихвина городов <…> были со обеих сторон и вышеписанные медиаторские послы, аглинской и галанской».

Указав дату заключения мира (27 февраля), П.П. Шафиров ошибочно отмечал, что это произошло в 1616 году: «Которой трактат <…> чрез посредство аглинского посла заключен 1616, февраля в 27 день, меж Тихвином и Ладогою в деревне, именуемой Столбово». В действительности это произошло на год позже — 27 февраля 1617 года.

Он же указал на страшную опасность со стороны Польши именно в это время, когда был заключён Столбовский мир. Он пишет, что царь Михаил Романов «был утружден жестокою войною от короля Польского и вступлением с сильным войском внутрь государства своего королевича польского Владислава». Хотя в феврале 1616 года, когда, по мнению П.П. Шафирова, был заключён Столбовский мир, ещё ничего не предвещало будущей угрозы со стороны Польши. Только что закончились провалом мирные переговоры под Смоленском. Русские воеводы нанесли тяжёлое поражение полякам. Это так называемый «Томашевский побой», когда на Бельской дороге у села Колодни были взяты в плен сам ротмистр (в русских документах — полковник) Томашевский «и ротмистров и поручиков и шляхты 200 человек». А вот в феврале 1617 года, когда был заключён Столбовский мир, положение было действительно угрожающим. Это и активизация под Смоленском гетмана Гонсевского, который в тылу русских войск построил укреплённый лагерь и прервал связь воевод под Смоленском с центром, и взятие на юге черкасами Оскола, и осада князем Юрием Вишневецким, а с ним «литовских людей — жолнеров и гайдуков и запорожских черкас 12 000 человек» Путивля (при этом большой острог Путивля был захвачен врагами). Литовские люди и черкасы штурмовали в начале 1617 года Новгород-Северский и Воронеж, «приступали жестокими приступами».

Отметил П.П. Шафиров и отсутствие у Русского государства сил для борьбы со шведами. Он писал, что русские не имели никакой надежды, чтобы принудить «силою оружия сих гордых и вероломных неприятелей ко уступлению тех неправедно похищенных провинций».

Тяжесть Столбовского мира для России подчёркнута в труде тем, что шведы по данному договору вернули лишь малую часть Новгородской земли вместе с Новгородом: русские «довольствуяся токмо возвращением одного Новагорода с частию малою уезда и освобождением от осады Пскова».

Шафиров указывает, какие именно территории утратила Россия, перечисляя все города — Ивангород, Ям, Копорье, Орешек, провинции Корельскую и Ижорскую, «со всеми ко оным принадлежащими землями и островами морскими, за устьем Невы реки обретаюшимися и издревле Российскому принадлежащими».

Автору не было выгодно указывать, какие другие города, захваченные ранее шведами, король Густав Адольф вынужден был вернуть России, поэтому он назвал только Новгород, умолчав при этом о Порхове, Старой Руссе, Ладоге и Гдове. Эти города были возвращены уже после подписания Столбовского мира (через две-три недели, за исключением Гдова — Я.Р.), до последнего момента, вплоть до весны 1617 года, там базировались шведские гарнизоны.

Возможно, что П.П. Шафиров не знал, говоря о необходимости освобождения от шведской осады Пскова, что здесь всё было совсем наоборот. В действительности ещё за два месяца до начала переговоров в Столбово не шведы осаждали Псков, а псковичи блокировали шведов в их лагере, и положение шведов с каждым днём в этом лагере становилось всё тяжелее. Шведские послы были кровно заинтересованы, чтобы псковичи прекратили осаду шведского лагеря в устье реки Великой севернее Пскова. В итоге шведский гарнизон капитулировал в этом лагере 10 декабря 1616 года, за три недели до начала переговоров в Столбове, о чём русские и шведские послы узнали ещё в конце декабря.

Мир этот, по мнению П.П. Шафирова, — «горестный и невольный» для России. Тяжесть данного договора он подчеркнул ещё тем, что русские вынуждены были уплатить огромную контрибуцию: «И принуждены еще сверх того дать в шведскую сторону немалую сумму денег».

Размеры этой «немалой суммы» Шафиров не указал, возможно, что она не была ему известна, хотя в своём трактате он подробно описал размеры платы шведским наёмникам царём Василием Шуйским после заключения Выборгского договора.

Попутно отметим, что так как, по мнению П.П. Шафирова, этот договор был грабительским для России, то никаких царских наград русским послам П.П. Шафиров не указал. На самом деле царь Михаил Романов и участники Земского собора радостно встретили известие о заключении этого «грабительского» договора. Об этом свидетельствуют царские грамоты в разные города с указанием праздновать заключение этого мира, щедрые награды Мезецкому, Зюзину и другим послам, а также Джону Меррику. О положительном мнении участников Земского собора об итогах переговоров в Столбове, опираясь на архивные документы РГАДА^[2], подробно писал в своих работах через двести лет после Шафирова историк Герман Андреевич Замятин.

Из контекста труда П.П. Шафирова следует, что и английский посол Джон Меррик недостаточно старался для России, раз не сумел уговорить шведов принять русские условия мира. Уступки шведам с русской стороны, отмечал Шафиров, не соответствовали царскому наказу. Возможно, у него на руках был один из первых царских наказов, по которому послам предписывалось требовать от шведов оставить за Россией хотя бы небольшой участок Ижорской земли, чтобы иметь выход в Балтийское море. По Шафирову, получается, что именно Меррик и русские послы допустили утрату столь важной для России территории и не сумели выполнить царский наказ. Интересно, что бы сказал автор, если бы ему оппоненты показали документы о награждении русских послов и Джона Меррика, а также царский указ о праздновании такого значительного события, как заключение Столбовского мира?

Через 70 лет после выхода труда П.П. Шафирова к данному вопросу обратился Иван Иванович Голиков. Его труд в части, касающейся заключения Столбовского договора, во многом повторяет сочинение П.П. Шафирова. После описания неудачи на переговорах возле Новгорода (имеются в виду переговоры в Дедерино, о которых Шафиров ничего не писал! — Я.Р.) И.И. Голиков стал рассматривать ход новых переговоров — «конгресс между Тихвином и Ладогой».

При этом он указал имена всех четырёх русских послов, а не только кн. Д.И. Мезецкого, как П.П. Шафиров, то есть А.И. Зюзина, Н.Н. Новокщенова и Д. Семёнова. Сведения о составе русского посольства, как и о переговорах возле Новгорода, «в Песках», И.И. Голиков получил, имея на руках текст «Летописи о многих мятежах», которая к тому времени уже была опубликована. На этот источник автор неоднократно ссылался в своей работе.

Как и П.П. Шафиров, И.И. Голиков ошибочно указал, что голландские послы также участвовали на переговорах в Столбове, отметив, что Джон Меррик прибыл вместе с русскими послами, а голландский посол «Рейн-Фор-Бредор» (это Реноут ван Бредероде) — вместе со шведскими уполномоченными: «Шведские полномочсные и министр Голландской заняли свой стан в нарочитом отдалении от Российских».

Голиков указал на тяжёлые словесные баталии, которые развернулись на этих переговорах, отметил ряд первоначальных статей, которые предложили русские послы шведам через своего «Медиатора» Меррика. Эти статьи соответствовали границам, установленным по Тявзинскому миру и ещё ранее — по миру, заключённому в 1556 году Иваном Грозным с Густавом Вазой. «Шведы должны возвратить к России Новгород со всей его провинцией, а также Ижорскую провинцию со всеми городами и уездами, по обе стороны Невы до самой Сестры реки, яко издревле к России принадлежащие».

Получив эти русские условия, шведский уполномоченный Якоб Делагарди категорически отказался ехать на съезд, а прислал свои «кондиции», по которым шведы согласны были уступить только один Новгород с частью уезда и при этом ещё получить «знатную сумму денег». Чтобы подкрепить это своё «бессовестнейшее требование», пишет Голиков, шведы предприняли новую осаду Пскова, а также стали «утеснять Новгород новыми и несносными налогами».

В это же время, по мнению И.И. Голикова, на востоке подняли бунт казанские татары, черемисы, вотяки и башкиры, мятежи которых «разделяли силы Российские». Кроме того, ожидалось нападение на Россию с сильной армией королевича Владислава. Отметим, что из-за ошибочной даты заключения Столбовского договора, а по мнению Голикова, как и Шафирова, это произошло 27 февраля 1616 года, автор делал вывод, что в это время на востоке полыхали мятежи иноверцев. В действительности волнения в Казанском крае были прекращены благодаря действиям Козьмы Минина именно к 1616 году, более чем за год до подписания Столбовского мира, так что «силы Российские» если и были разделены, то не из-за этих мятежей, а из-за нападения черкас и поляков на юго-западные и другие районы страны.

Голиков отмечал, что Меррику были даны русским правительством инструкции, чтобы постепенно идти на некоторые уступки шведам. Он подробно разбирал действия Меррика накануне переговоров в Столбове (это были предварительные переговоры в Ладоге — Я. Р.). Меррик должен был склонить шведских комиссаров к началу переговоров с русскими послами, чтобы шведы тоже пошли на некоторые уступки — «легчайшие кондиции». Вывод автора неутешительный: как Меррик ни старался, шведы ни на какие уступки не шли, «видя свое благовременство, а Российское бессилие и разорение». При этом шведы угрожали разрывом и началом новой войны с Россией, «вступлением с сильным войском внутрь России, толико уже разоренной».

В итоге русские послы для избавления страны «от конечного разорения» вынуждены были «склониться на сей горестный и невольный мир». Далее автор продолжает цитировать Шафирова, когда перечисляет города и земли, потерянные Россией. Завершает это цитирование фраза о том, что русские довольствовались «токмо возвращением одного Новгорода с малой частью уезда и освобождением от осады города Пскова».

В труде есть некоторое дополнение: указав, что шведы вдобавок «требовали немалую сумму денег» и чтобы русские отказались от своих прав на Ливонию и Эстляндию, автор уточняет размер этой контрибуции: «Нечего было делать, как покоряться. Полномочные Российские принуждены были на последнее согласиться и обещаться заплатить денег 20 000 рублей».

После этих фраз у И.И. Голикова показана фантастическая картина, как шведы, «написав договор по своей воле», положили его перед русскими послами, дали им в руки перо и, угрожая оружием, силой заставили русских послов подписать договор: «…держав над головами их обнаженный меч, угрожали поразить им, если они малейшее в предписании оного учинят упорство». По его словам, русские послы, думая при этом не об охране своей жизни, «а отечество свое к падению преклонившееся спасая», вынуждены были исполнить все требования шведов.

В заключение этого очерка Голиков вновь ссылается на Шафирова, который сравнивал русских послов с людьми, попавшими в руки разбойников. Эти несчастные люди под угрозой смерти вынуждены не только отдать своё имущество, но при этом сказать, что это отдано было добровольно и ничего из этого они назад просить не будут.

Вывод И.И. Голикова, как и у Шафирова, один — Россия благодарна Петру I, который отомстил шведам за обиды и вернул утраченные земли.

После выхода труда Голикова прошло около 30 лет. За это время произошли многие важные события. Это и последняя в истории русско-шведская война 1808—1809 годов, завершившаяся присоединением к Российской империи Финляндии, и победа над Наполеоном, причём в антифранцузской коалиции Россия и Швеция были союзниками. Одним из участников этих событий был Дмитрий Петрович Бутурлин, который в 1819 году опубликовал первый том своего многотомного труда о военных событиях XVIII века.

Несмотря на то, что труд Д.П. Бутурлина был посвящён другому историческому периоду, автор много внимания уделил событиям XVII века, в том числе так называемой русско-шведской войне 1613—1617 годов и Столбовскому миру.

Бутурлин по-иному относился к заключению Столбовского мира и сделал ряд дополнений. Он первым из исследователей отметил все города, которые шведы возвращали России — Старую Руссу, Порхов, Ладогу и Гдов, а не только Новгород. Правда, говоря об утраченных, автор почему-то пропустил Ивангород.

В отличие от предыдущих авторов, он правильно указал год заключения Столбовского мира (1617), однако считал, что это произошло 17 февраля: «Весь 1616 год проведен в переговорах, и наконец, 17-го Февраля 1617 года мир подписан был в деревне Столбовой, с посредничеством Англинского Посла Кавалера Мерика. Города Кексгольм, Ямы, Копорье и Орешек уступлены были Шведам, которые возвратили Россиянам Новгород, Старую Русу, Порхов, Ладогу и Гдов».

В целом автор положительно оценивает результаты этого мира: «Не взирая на великие пожертвования, на которые царь принужден был согласиться, мир сей был истинное благодеяние для России: это был великий шаг к возрожде- нию ее».

Через 12 лет после выхода книги Д.П. Бутурлина был опубликован труд митрополита Евгения (Болховитинова), в котором автор, хотя и не давал своей оценки итогам Столбовского мира, всё же внёс много нового в изучение данного вопроса.

Митрополит Евгений, при описании событий Смутного времени, первым из исследователей использовал Псковскую летопись, которая к тому времени (1831 год) ещё не была опубликована. Эту летопись впервые опубликовал в 1837 году М.П. Погодин.

Особый интерес представляют сведения Болховитинова о бесславном походе шведов к Пскову в 1616 году, о капитуляции шведского гарнизона в устье реки Великой 10 декабря 1616 года: «...напав на сию крепость врасплох, взяли ее со всеми орудиями, а засадных шведов выпустили». Далее автор говорит о заключении мирного трактата «в Тихвинской деревне Столбове» 27 февраля 1617 года. Отметим, что у митрополита Евгения впервые точно указана дата заключения Столбовского мира. Далее в книге говорится, что после заключения мира «шведы вышли из Новгорода, Порхова и прочих северных Новгородских и Псковских городов. Но им уступлена вся Ингрия с Ивангородом, Ямбургом, Копорьем и Кексгольмом». Болховитинов в числе утраченных городов почему-то не указал пятый город — Орешек.

Автор отметил, что русским купцам, которые жили в уступленных шведам городах, был указан срок выхода в Россию, после которого всех перебежчиков следовало возвращать шведам. Можно было бы добавить, что речь здесь шла и о других категориях населения, как посадских, так и служилых людях, кроме крестьян и приходского духовенства. Митрополит Евгений писал также о льготах шведским купцам, которые могли торговать на территории России, иметь торговые дворы во Пскове и других русских городах, но при этом молиться только в своих домах и не строить в России лютеранские церкви.

Болховитинов первым привёл сведения о крепости Гдов, которая долго ещё оставалась заложником у шведов: «Шведы хотели еще присвоить себе Псковский город Гдов, который и после заключения мира долго удерживали, однако и в 1622 году оный возвратили». В принципе, указание на 1622 год — год возврата Гдова — не является большой ошибкой. Действительно, из ряда источников известно, что шведы передали Гдов русской стороне в сентябре 1621, то есть в начале 7130 года (1621/1622), через четыре с половиной года после заключения Столбовского мира. К сожалению, вплоть до недавнего времени, среди исследователей и местных краеведов господствовало мнение о том, что Гдов как Новгород и другие города, был передан русской стороне ещё в 1617 году.

Почти одновременно с сочинением митрополита Евгения в 1832 году вышла книга Василия Николаевича Берха, посвящённая царствованию Михаила Романова. Этот научный труд начинается с событий первых лет Смутного времени, с царствования Бориса Годунова и Василия Шуйского. Труд В.Н. Берха состоит из двух томов. В первом томе содержится отрывочная информация о Столбовском мире и даже не приведены основные условия данного договора, не указаны ни города, которые теряла Россия, ни территория, которую шведы возвращали русской стороне, ни размеры контрибуции. Приведена лишь одна туманная фраза о том, что Россия «лишалась Ингерманландии и Карелии». О возвращении Новгорода не говорится ни слова.

В книге Берха даётся оценка Столбовского договора, причём весьма противоречивая. С одной стороны, этот мир «несчастный», а с другой — жертвы страны были не очень велики — «пожертвование мелких выгод России», страна была этим миром спасена от погибели. Россия, благодаря этому миру, сохранила свои какие-то «восточные пределы». В книге Берха чувствуется сильное влияние Н.М. Карамзина, хотя тот довёл изложение своей «Истории» только до 1611 года.

Приведём одну из цитат В.Н. Берха: «И так несчастный мир сей весьма стеснил действия России; она отказалась от своих прав на Ливонию, некогда платившую ей дань, лишилась Ингерманландии и Карелии, которые открывали ей гораздо ближайшие и вернейшие пути к сношению с Европой. Нельзя винить в этом царя и бояр. Россия была тогда в бедственном положении, или, вернее сказать, близка к падению. Монарх и мудрые советники его спасли страну от погибели, и пожертвованием мелких выгод России обеспечили восточные ее пределы, изторгли из когтей Польши плоды побед ее, коими она не умела наслаждаться».

Берх верно отметил, что кн. Д.И. Мезецкий после заключения договора лично принимал Новгород у шведов. Очень высоко им оценена роль посредника Джона Меррика. По словам автора, английский посол «принимал в деле сем особенное участие и пояснил многие недоразумения». В.Н. Берх подчёркивает, что царское правительство в Москве высоко оценило заслуги Джона Меррика, щедро наградив его. Конкретные награды при этом не приводятся, возможно, что этот источник о наградах ещё не был известен Берху: «…после завершения переговоров Мерик прибыл в Москву и царь Михаил Федорович принял его с отличною почестию. Даде ему честь великую».

Заслуга В.Н. Берха состоит в том, что в приложении ко второму тому он впервые привёл текст проекта Столбовского договора, где указаны все города, сроки их возвращения, размеры контрибуции и т.д., а также перечислены все утраченные города. Берх приводит содержание 18 пунктов трактата, который, по его словам, якобы был выработан в Стокгольме 20 октября 1616 года. Далее указал, что в этом договоре было 28 пунктов, к которым потом добавлено ещё несколько, и в итоге получился окончательный договор из 33 пунктов, ныне хорошо известный исследователям благодаря его публикации в Полном собрании законов Российской империи.

Следует отметить, что у В.Н. Берха второй том выходил отдельно, и не факт, что все читатели первого тома имели под рукой второй. Если бы хоть часть данной информации автор поместил в первом, тогда бы многим стало понятно, о чём идёт речь. Напомним, что данный труд написан тогда, когда ещё мало кому был известен этот Столбовский договор и его условия.

В дополнительных пунктах, выработанных в Столбове, по словам Берха, говорилось об уничтожении берегового права, о соблюдении прежних трактатов, Тявзинского 1595 года и Выборгского 1609 года.

К этому можно добавить следующее. Во-первых, такой трактат никак не мог быть составлен в Стокгольме, а речь здесь идёт о проекте Столбовского договора, составленного не в Ладоге и не шведским королём Густавом Адольфом, а Джоном Мерриком, не 20 октября, а 20 ноября 1616 года. Этот проект договора из 18 пунктов был отправлен для ознакомления в Москву и Стокгольм. Что касается Москвы, то из труда Г.А. Замятина известно, что именно данный проект был зачитан земским выборным в декабре 1616 года думным дьяком Петром Третьяковым. Известна также радостная положительная реакция земских выборных на данные условия договора, особенно — на размер контрибуции. В другой работе Замятин высказал предположение о том, что шведский король был очень недоволен этим малым размером контрибуции.

Через 10 лет после выхода книги В.Н. Берха в Москве был опубликован труд Николая Сергеевича Арцыбашева. Этот автор был знаком с книгой Берха, неоднократно ссылался на него. У Н.С. Арцыбашева многочисленные примечания с цитатами из источников помещены в этом же томе, на данных страницах, «в подстрочнике», поэтому читателю легче понять, о чём идёт речь. Эти постраничные сноски занимают более половины всего текста.

Арцыбашев отмечал, что русские послы во главе с кн. Д.И. Мезецким, отправленные царём сначала в Тихвин, заключили в селении Столбово вечный мир с представителями шведского короля во главе с Я. Делагарди, посредником выступил английский посол Джон Меррик. По условиям этого мира Россия получила «Новгородскую область», кроме Ивангорода, Яма, Копорья, Орешка и Кексгольма с Ингерманландией. Эти перечисленные города и земли были уступлены Швеции. После заключения мира «Мезецкий со своими» уехал принимать Новгород, а Меррик — в Москву. Царь, наградив Меррика — «честив его много», отпустил в Англию.

Далее у Н.С. Арцыбашева говорится об отправке посольства кн. Ф.П. Борятинского в Швецию для ратификации Столбовского договора и судьбе этого посольства.

Таким образом, в основном тексте у Арцыбашева содержится лишь отрывочная информация о заключении Столбовского мира.

Новым, по сравнению с трудами П.П. Шафирова, можно считать указание И.И. Голикова на то, что шведы вернули не только «один лишь Новгород с малой частью уезда», а почти всю Новгородскую область (подразумевается, что вернули вместе с рядом городов этой области), за исключением перечисленных пяти городов.

Ценность труда Н.С. Арцыбашева заключается прежде всего в комментариях, объём которых в два раза превышает основной текст. Эти сведения, приведённые в примечаниях, дают дополнительную информацию о данных событиях. Из грамоты, адресованной митрополиту Исидору и всем новгородцам, которая была написана 27 февраля 1617 года, мы узнаём, что между Михаилом Романовым и Густавом Адольфом были учинены «дружба и любовь», а между Россией и Швецией — «мир, покой и тишина». Бог дал России «искони вечную отчину Великий Новгород с пригороды». Это слово «пригороды» уже подразумевает возвращение не только Новгорода, но и ряда других крепостей.

Отметим случайное совпадение в датах: эта царская грамота была написана в тот самый день, когда в далёком от Москвы сельце Столбово был подписан Столбовский мир.

Что касается точной даты заключения Столбовского мира, то эту дату Н.С. Арцыбашев в основном тексте не приводит; по-видимому, он не знал точной даты. К моменту написания его труда исследователи приводили несколько дат (разные числа, месяцы и даже годы). Это может показаться странным, ведь уже в 1830 году был опубликован I том Полного собрания законов Российской империи, в котором приведён полный текст Столбовского договора и указана точная дата его заключения.

В книге Н.С. Арцыбашева уточняется, что Столбово — это «Столбовская прежде бывшая деревня Новгородского Наместничества и провинции между Тихвином и Ладогой».

Автор в примечании приводит интересную цитату историка Келха: «В Столбовой 1617 года, февраля 13, посредством судьбы Божественной, также прилежных стараний Английского и Голландского послов, был заключен мир, в силе которого Швеция получила Кексгольм и Ингерманландию». Видим, что у Келха приведена ошибочная дата заключения мира — 13, а не 27 февраля. Также ошибочно Келх указал на присутствие в Столбове голландских послов, которые не участвовали на завершающем этапе переговоров. Голландские послы уехали из России ещё весной 1616-го, почти за год до подписания Столбовского мира.

Арцыбашев, ссылаясь на В.Н. Берха, который первым из русских исследователей опубликовал трактат, предшествующий заключению Столбовского договора, привёл несколько статей данного трактата. При этом он считал, что дата этого договора у В.Н. Берха — это описка, должен быть 1617 год.

В статьях мирного договора, опубликованного В.Н. Берхом и приведённого Н.С. Арцыбашевым, указаны все города, которые были в руках шведов к моменту завершения переговоров в Столбове. В этих статьях говорится, что шведский король «обещает возвратить Великому Князю Новгород, Старую Русь, Порхов, Ладогу и Гдов со всеми принадлежащими к ним землями». Отметим, что в настоящее время авторам современных учебников истории России, в том числе университетских, не мешало бы указать эти возвращённые шведами города, чего, к сожалению, не делается.

Далее Н.С. Арцыбашев уточняет сроки возвращения России этих городов: «Новгород, Старая Русь, Порхов со всеми подчиненными им местами будут по истечение 14 дней с подписания сего трактата сданы на руки Великобританского посла для возвращения Великому Князю».

Арцыбашев обратил внимание на разночтения в тексте этого трактата со сведениями, приведёнными в «Летописи о многих мятежах». Разночтения касаются роли английского посла в приёме городов от шведов. Согласно трактату, шведы должны были передавать ключи от городов английскому послу как посреднику, а по Летописи, Меррик не участвовал в этих событиях и сразу после заключения договора уехал в Москву, поэтому шведы передавали города непосредственно князю Д.И. Мезецкому. В Летописи прямо говорится, что после подписания договора «туто ж послы разошлися. Князь Данило с товарищи пойде в Нов город, и Новгород прия у Немец. Посол же Аглинской прииде к Москве. Государь же того посла пожаловал, даде ему честь великую и отпусти его в Аглинскую землю».

В действительности, как об этом свидетельствуют архивные документы, шведский военачальник в Новгороде Карл Гюлленельм передавал ключи от города именно Джону Меррику. По-видимому, шведские коменданты в Старой Руссе и Порхове, а затем и в Ладоге, также передавали ключи от крепостей одному из представителей Джона Меррика.

В данной статье не разбирается труд директора Московского архива Николая Николаевича Бантыш-Каменского, в котором осуществлён обзор внешних сношений между Россией и Швецией, в том числе — и в период Смутного времени. Данный труд был написан ещё в конце XVIII — начале XIX века по документам московского архива, однако впервые был опубликован лишь в 1902 году. Его содержание не было известно ни В.Н. Берху, ни Н.С. Арцыбашеву, впервые на него ссылались Н.П. Лыжин и С.М. Соловьёв.

В целом, труды всех указанных авторов, от П.П. Шафирова до Н.С. Арцыбашева, за исключением Н.Н. Бантыш-Каменского, не дают ясной картины того, как происходило подписание Столбовского мира, какие предварительные переговоры велись в Дедерино и Ладоге, каковы были изначально планы обеих сторон накануне переговоров и как оценивали данный договор монархи России и Швеции.

Однако уже во второй половине 1850-х годов после выхода специальной монографии Н.П. Лыжина, посвящённой Столбовскому миру, а также очередного тома «Истории Российской» Сергея Михайловича Соловьёва, в котором много внимания уделено именно данным переговорам, положение изменилось. Любой читатель их трудов может получить чёткое представление о данных событиях. Однако изучение трудов Н.П. Лыжина и С.М. Соловьёва выходят за хронологические рамки настоящей статьи.

Яков Рабинович

---

^[1] Заключение Столбовского мира состоялось 9/27 марта 1617 года.

^[2]  Российский государственный архив древних актов (прим. ред.).

---

Арцыбашев Н.С. Повествование о России. В 3 т., 6 кн. Т. 3, кн. 5–6. М., 1843. 
Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений России (по 1800 г.). В 4 ч. Ч. 4 (Пруссия, Франция, Швеция) / изд. Комиссии печатания Государственных грамот и Договоров при Московском Главном Архиве Министерства Иностранных Дел. М., 1902.
Берх В.Н. Царствование Михаила Федоровича Романова и взгляд на междуцарствие. Печатано в типографии Х. Гинце. В 2 т. Т. 1 (исследование). Т. 2 (комментарии, прилож.). СПб., 1832.
Бутурлин Д.П. Военная история походов россиян в XVIII в. Ч. 1, Т. 1. СПб., 1819.
Голиков И.И. Дополнение к деяниям Петра Великого. Т. 2. М., 1790. 
Договорная запись, учиненная в Стокгольме между дворами Шведским и Российским. О выдаче перебежчиков с обеих сторон, об уплате за перешедших в Россию шведских подданных после Столбовского договора со 125 по 156 год, и за другие, причиненные шведским подданным убытки, 190 тысяч рублей и о неприеме на будущее время перебежчиков ни которой из договаривающихся сторон. С присовокуплением Столбовского договора, одной дополнительной к оному записи и двух межевых записей. Стокгольм. 1649, октября 19/20 // Полное собрание законов Российской империи. Т. 1. СПб., 1831. № 19. С. 172–221.
Замятин Г.А. Борьба за Псков между Московским государством и Швецией в начале XVII века // Замятин Г. А. Россия и Швеция в начале XVII века. Очерки политической и военной истории / сост. Г.М. Коваленко. СПб., 2008. С. 243–402. 
Замятин Г.А. Два документа к истории Земского Собора 1616 г. о русско-шведских отношениях // Труды Воронежского гос. ун-та. Воронеж, 1925. Т. I. С. 298–307.
Замятин Г.А. Условия заключения Столбовского мирного договора между Россией и Швецией 9 марта 1617 года // Новгородский исторический сборник: сб. науч. тр. / редкол.: В.Л. Янин (отв. ред.) и др. Великий Новгород, 2016. Вып. 16 (26). С. 347–376.
Лыжин Н.П. Столбовский договор и переговоры, ему предшествовавшие. С приложением актов. СПб., 1857. 
Митрополит Евгений (Болховитинов). История княжества Псковского / сост.: Н.Ф. Левин, Т.В. Круглова. Псков, 2009 (Псковская историческая библиотека). Первое изд. Киев: Типография Киево-Печерской Лавры, 1831.
Псковская летопись / изд. на иждивении Общества любителей древностей Российских при Московском университете М. Погодиным. М., 1837.
Соловьёв С.М. История России с древнейших времён // Сочинения: в 18 кн. Кн. 5, т. 9.
Форстен Г.В. Балтийский вопрос в XVI—XVII столетиях (1544—1648). Т. II. Борьба Швеции с Польшей и Габсбургским домом. СПб., 1894. 
Шафиров П.П. Рассуждения о причинах Свейской войны. Полное название: Рассуждение, какие законные причины ЕВ Петр Великий... к начатию войны против Карола XII Шведского 1700 года имел... СПб., 1722 (1-е изд. 1717 г.). Сокращенная публикация без приложений см.: Россию поднял на дыбы... В 2 т. Т. 1. / сост., предисл., вступительные статьи к документам Н.И. Павленко, коммент. В.А. Артамонова, Н.И. Павленко. М., 1987.