«ОСКОЛОК СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА»

В 2018 году в Стокгольмском университете был издан сборник статей, посвящённых жизни и творчеству поэта и переводчика Сергея Петрова (1911—1988). В России широкому кругу читателей он практически не известен, в то время как ценители и знатоки поэзии считают его «осколком Серебряного века», «незамеченным гением», «неизвестным классиком», «великолепным мастером русского слова», «одним из самых выдающихся поэтов ХХ века», «поэтическим гением русской провинции», «волшебником слова».

 

Сергей Владимирович Петров родился в 1911 году в Казани в семье врача. В его роду были поляки и немцы, мужики-волгари и старообрядцы. Отец Сергея погиб на фронте Первой мировой войны, когда мальчику было всего пять лет. После окончания в 1928 году средней школы он с матерью Варварой Арсеньевной и младшим братом Николаем переехал в Ленинград, поступил в университет на факультет языкознания, где фундаментально изучал германские языки. Новые знания привлекали внимание пытливого студента: в эти же годы он посещал лекции по санскриту и кельтскому языку, а также семинар по тибетологии. Досрочно завершив курс обучения в 1931 году, молодой специалист стал преподавать немецкий язык в университете и шведский язык в Высшем военно-морском училище имени Фрунзе, для курсантов которого подготовил к изданию учебник шведского языка.

Однако в 1933 году Сергей Петров был арестован по доносу однокурсницы за групповое чтение немецкой поэзии. Его обвинили в создании контрреволюционной фашистской организации и приговорили к заключению в лагерь на 10 лет. Потом дело было возвращено на доследование, после чего последовала ссылка в Красноярский край, где он провёл долгих 17 лет и сменил множество профессий: был заготовителем сельхозпродуктов, счетоводом, преподавал английский, немецкий и французский языки в педучилище, а также латинский язык в фельдшерской школе. В 1951 году Сергей Владимирович уехал из Сибири на станцию Спирово, где работал учителем немецкого языка — в Ленинград он вернуться не мог. Спустя три года, в 1954 году, он с женой Еленой и сыном Азарием переехал в Новгород, где получил жильё и работу в местном пединституте.

О жизни Сергея Петрова в Новгороде известно очень мало. Личное дело в архиве не сохранилось. Биографический справочник «Преподаватели НГПИ» сообщает только то, что С.В. Петров работал преподавателем кафедры русского языка и литературы и ассистентом кафедры немецкого языка, а также, что в 1956 году он сдал кандидатский минимум по специальности «Германская филология» в Ленинградском университете.

По словам ленинградской переводчицы Нины Гучинской, Сергей Владимирович был шутником и чудаком, человеком живейшего, иронического и даже ёрнического ума с богатейшим чувством юмора. Он легко мог найти общий язык и темы для разговора и с профессором-лингвистом, и со школьником, и с деревенским мужиком. Он был в дружеских отношениях с художником Семёном Пустовойтовым и искусствоведом Николаем Чернышёвым, который жил в келье Антониева монастыря. В круг его общения входили также соседи по дому и коллеги по работе в пединституте: Вячеслав Подгорков, Владимир Васильев, Влас Жуков.

Петров занимался преподавательской работой 10 лет, но вкуса к ней, по всей вероятности, так и не приобрёл. Поэтому, после того как в 1964 году его приняли в Союз писателей, он оставил Новгородский пединститут и целиком отдался своим любимым занятиям — переводам и стихотворчеству.

Переводами Сергей Владимирович занимался не по советской схеме, когда «крупный поэт, которого не печатают, вынужден для прокормления заниматься переводами», как Ахматова и Зощенко. Перевод был для него не столько источником заработка, сколько средством приобщения к мировой культуре. Как переводчик он печатался с 1958 года, а в 1960-м стал руководителем семинара переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей. Проживая в Новгороде, он часто ездил в Ленинград, чтобы встретиться с мамой и пообщаться с коллегами по цеху. Поэта Петрова очень интересовала поэзия скальдов, и он познакомился с выдающимся специалистом по древнескандинавской литературе Михаилом Стеблин-Каменским, который считал, что скальдическая поэзия непереводима. Петров не побоялся вступить с ним в спор, он был убежден, что непереводимого на русский язык просто не существует, и сумел доказать, что поэзию скальдов можно перевести. В 1979 году «Поэзия скальдов» вышла в его переводах с предисловием Стеблин-Каменского в серии «Литературные памятники». Это был первый в мире перевод поэзии скальдов размером подлинника. В этой связи исландский славист Хельги Харальдссон сказал: «Когда поэзия скальдов встретилась с Петровым, между ними с первого взгляда возникла любовь».

Сергей Владимирович не спешил уезжать из Новгорода, где ему было легче пребывать в состоянии внутренней эмиграции. К тому же он считал, что исконному русскому языку можно выучиться только в российской глубинке, а не в большом городе. Он не любил мегаполисы, о чём свидетельствуют такие строки: «Прощай огромная Москва, … где можно жить едва-едва». «Ох, и противно в Москве проживать! // лучше в избенке сидеть с лучинкой, // нежли полжизни с утра жевать // улицы с человечьей начинкой». «И я живу, как тень, с унылого утра // во граде сумасшедшего Петра».

Свою жизненную философию он изложил в письме финской славистке Барбаре Лённквист: «Если я читаю интересную книгу, это доставляет мне удовольствие. Такое же удовольствие я испытываю, когда пью хорошее вино или пишу письмо по-шведски. Я скептик с юных лет и поэтому могу быть счастлив от пустяков. Это своего рода искусство».

Сергей Владимирович тяжело переживал трагическую смерть сына в 1972 году. После случившегося его семейная жизнь окончательно разладилась. Елена Ивановна была весьма достойной женщиной, верной супругой и хорошей хозяйкой, но она не понимала, почему Сергей Владимирович проводит так много времени за письменным столом, за написанием никому не нужных, как ей казалось, стихов и прочей, по её словам, «белиберды» вместо того, чтобы заниматься хозяйством или зарабатывать деньги. Вскоре он развёлся с женой, стал реже бывать в Новгороде. Окончательно Сергей Петров перебрался в Ленинград в 1977 году, после того как женился на Александре Безносовой, преподавателе Политехнического института, с которой познакомился в 1976 году.

В Ленинграде Сергей Владимирович общался с литераторами и переводчиками, но в целом в литературных кругах он был чужим, поскольку не вписывался ни в советскую школу переводов, ни в литературную среду, как официальную, так и диссидентскую. Как отметил «мастер презрительных суждений» Виктор Топоров, коллеги-переводчики его не любили, поскольку он был слишком талантлив, чересчур хорошо — прежде всего, в языковом плане — образован и «непозволительно сильно любил поэзию». «Сергей Петров — гениальный провинциал, так сказать, переводческий гений русской провинции, ее поэтический гений. Москва съела бы его. Ленинград подержал во рту, пожевал и выложил на бумажную салфетку (носового платка пожалел)».

Он ничего не просил у власти и хотел от неё только того, чтобы она его не замечала, жил по-спартански, из материальных благ ценил только книги. Его любимыми поэтами были Рильке, Мандельштам и Цветаева. Из русских классиков Сергей Владимирович отдавал предпочтение Достоевскому. Можно сказать, что средой его обитания, его вселенной был язык. В нём он был абсолютно свободным человеком. Петров был полиглотом — знал 12 языков, причём диахронным полиглотом, то есть знал языки в историческом развитии языковых явлений и языковых систем. Он знал в совершенстве не только немецкий, но и древневерхненемецкий, средневерхненемецкий и готский, сочинял стихи на шведском и переводил их на немецкий. Но лучше всего он — опять-таки в диахронном разрезе — знал русский во всех его проявлениях с древнейших времён до современного лагерного языка. Петров писал уставом, полууставом и даже глаголицей. На спор «переводил» русские тексты XVII века на язык XV, а потом и на язык XIII века. Переводчик был гением стилизации, генерировал эпоху, забывая, какое на дворе столетие.

Сергей Владимирович также писал стихи, продолжая традиции русской культуры Серебряного века, но не прилагал никаких усилий по их продвижению в печать, считал, что главное дело — писать, а остальное его не касается. Он не стремился ни к известности, ни к тому, чтобы его стихи были непременно напечатаны: это стоило бы ему массу времени, сил и нервов, которые не хотелось тратить на суету, переговоры с редакторами. Не стремился Сергей Владимирович и к тому, чтобы у него непременно появились последователи и ученики.

Поэтому при жизни у поэта Сергея Петрова были всего три оставшихся практически незамеченными журнальные публикации в «Таллинне», «Литературной Грузии» и «Новом мире». Известность пришла к нему посмертно после того, как были напечатаны его переводы Рильке, Бельмана, Бернса, а Евгений Евтушенко опубликовал его стихи в своей антологии русской поэзии «Строфы века».

Стараниями Александры Петровой в 1995 году были изданы «Послания, песни и завещания Фредмана» Карла Микаеля Бельмана в переводе Петрова. Вот что она написала в предисловии к этой книге, назвав его «Некто Петров»: «Der Fall Petrov мало соотносится с популярной схемой: поэт, загубленный тоталитарным режимом. <…> Петров в отношениях с режимом был чрезвычайным везунчиком, отделался сущими пустяками: в общей сложности три года тюрьмы да двадцать лет сибирской ссылки, которая пошла ему на пользу, излечив от туберкулеза и избавив на всю жизнь от простуд. Ни лесоповала, ни колымских рудников. А когда пришла «оттепель», <…> ему официально разрешили называться писателем, выдав соответствующую ксиву. <…> Не печатали, конечно, зато не надо было считаться с их мнениями. Говорил — что хотел. Он был абсолютно свободным человеком <…> переводил и писал для себя и для Бога».

В 2008—2011 гг. усилиями вдовы Сергея Владимировича и его ученика Евгения Витковского в московском издательстве «Водолей» вышло трёхтомное собрание стихотворений Сергея Петрова общим объёмом около 2000 страниц.

В Новгороде Сергей Владимирович Петров жил на улице Ленина (теперь Большая Московская) в доме № 66. Хотелось бы надеяться, что когда-нибудь на этом доме или на здании Гуманитарного института Новгородского государственного университета будет установлена мемориальная доска с его именем.

Геннадий Коваленко