ПАРТНЁР ГАНЗЕЙСКОГО СОЮЗА

Новгородско-ганзейская торговля конца XV — начала XVI века по ганзейским источникам

Новгород был важным партнёром Ганзейского союза в Восточной Европе. В XV веке он был хорошо знаком западноевропейским купцам и обладал атрибутами типичного западноевропейского средневекового города: здесь были замок — Новгородский кремль, собор и рынок. В Новгороде располагалась одна из ганзейских контор — Немецкий двор св. Петра, который являлся точкой пересечения западных и восточных товаров. Через Немецкий двор в Западную Европу поставлялись воск, меха и кожа, а ганзейцы обеспечивали новгородцев солью, сельдью, тканями и вином. Торговля осуществлялась на основе договоров, а успех экономических отношений напрямую зависел от личных качеств купцов — круга знакомств и знания обычаев, в том числе «древних» привилегий ганзейских немцев. Такие привилегии назывались «торговлей по старине».

Поход Ивана III на Новгород в 1478 году оказал влияние на торговые отношения с Ганзой. В ходе установления в городе московской власти произошло несколько этапов «вывода» новгородского боярства, житьих людей и купцов из Новгорода в 1478, 1481, 1484, 1488—1489 годы. Это стало причиной постепенного разрушения «древних» торговых, административных и личных связей ганзейских купцов с новгородцами. В новых условиях стали изменяться и правила торговли, которые зачастую противоречили привычным для ганзейцев трактовкам торговых договоров. В ходе столкновения старых и новых мер регулирования торговли между ганзейцами и новгородцами возникали социально-экономические конфликты.

Несмотря на то, что заключённый в 1487 году договор между Ганзой и Иваном III устанавливал двадцатилетний мир, который гарантировал ганзейцам продолжение торговли в Новгороде, в 1494 году контору закрыли. Возможной причиной этого могла быть политическая реакция Ивана III на дипломатическую неудачу в отношениях с императором Священной Римской империи Максимилианом. Более традиционное объяснение — желание Ивана III «устранить «ганзейскую торговую монополию на Балтике»». Ганзейская торговля в Новгороде возобновилась только в 1514 году. За этот промежуток времени социальный состав города изменился. Ганза потеряла часть привилегий в Новгороде, и по этой причине ганзейские купцы были вынуждены выстраивать экономические отношения новым порядком с новыми людьми, которые изменили трактовку правил торговли «по старине».

Ганзейцы описывали все конфликтные ситуации и проблемы, неизбежно возникавшие в торговле по новым правилам, отличным от привычных ганзейских практик, в своих официальных документах. В этой связи значительный интерес представляют произошедшие к началу XVI века трансформации описания отношений с новгородцами.

Помимо письменных документов, сохранились визуальные источники. Одним из них является штральзундская скамья XIV века, которая расположена в церкви св. Николая немецкого города Штральзунда. На скамье изображён Немецкий двор св. Петра, ганзейцы и новгородцы. Контора выглядит как каменная крепость, на территории которой стоят кирпичные постройки. Новгородцы одеты в западноевропейском стиле, но при этом заметно различие в стиле бород. У стоящих у ворот ганзейцев бороды подстрижены, а у продающих товар новгородцев бороды заплетены в длинные косы. Кроме процесса торговли, на скамье вырезаны изображения, свидетельствующие о таких ремёслах новгородцев, как охота и бортничество. Подобный способ изображения новгородского купца можно встретить и на другом резном изображении XVI века. Борода новгородского купца также заплетена в косы, а в руках он держит меховую шкурку.

Нам неизвестно, бывал ли автор резьбы штральзундской скамьи в Новгороде. Скорее всего, он узнал о жизни и торговле в Новгороде из рассказов бывавших там купцов. Немецкий двор св. Петра изображён как типичная немецкая западноевропейская постройка из кирпича. Двор в Новгороде не был окружён каменными стенами, а был огорожен деревянным частоколом. Подтверждением этому является упоминание об ошибке в расчётах, которую допустил новгородский плотник во время ремонта ворот двора в 1439 году, что привело к расширению территории Немецкого двора и вызвало возмущение новгородских властей.

Можно также отметить и ландшафтные особенности, которые отобразил резчик: Немецкий двор окружён густым лесом, в котором новгородцы с собаками, луками и палками охотятся на белок, а также собирают мёд. Также на скамье можно увидеть предположительно две грамоты, которые изображены над торговцами во время сделки. Это может символизировать, что торговля велась по правилам письменных договоров. Резчик не отобразил отличительные черты Новгорода, например, Кремль или Софийский собор.

Немецкий двор предстаёт как хорошо укреплённое и безопасное место, окружённое лесом. Важно отметить, что присутствие русских купцов на территории двора св. Петра было строго регламентировано положениями «Новгородской скры» — судебника конторы. Примеры подобного внутреннего регулирования можно увидеть в ряде статей четвёртой редакции скры. Так, например, статья 44 запрещала пускать русских в подклет; статья 61 обязывала русских купцов оплачивать все товары на дворе; статья 62 устанавливала, что ответственность за товар после продажи ганзейские купцы несут до выноса товара за порог двора, а статья 54 обязывала закончить все сделки и дела до закрытия ворот св. Петра, чтобы ни один из новгородских купцов не остался на ночь.

В результате изучения изображения на штральзундской скамье можно составить представление о Немецком дворе в Новгороде как о безопасном месте во время возможных кризисов.

С течением времени ганзейская торговля изменялась от общины отдельных купцов до Ганзейского союза городов, от девяти положений первой редакции скры и главенствующего устного права до подробных четвёртой, пятой и шестой редакций документа, от неоспоримых привилегий ганзейцев в Новгороде в начале XIII века до готовности Ганзы идти на уступки к началу XVI века, от торговли с независимым Новгородом до торговли Ганзы с Московским князем. Ганзейская торговля в Новгороде прошла через многие трансформации, но наибольшее их количество произошло в последней четверти XV века. Изменилась не только политическая ситуация, но и социальная. В частности, большое влияние оказала смена торгового и административного состава Новгорода, что препятствовало созданию привычных условий для выгодной ганзейской торговли.

Несмотря на то, что Иван III подтвердил права ганзейцев на свободную торговлю «по старине» мирным договором 1487 года, привилегии нарушались. Уже через несколько месяцев после заключения мирного договора, а именно 23 ноября 1487 года, дерптцы оповещают ревельцев о том, что ганзейские купцы в Новгороде жалуются на новгородских наместников великого князя, которые изменили правила «старины» в отношении торговли мёдом. Дело в том, что «по старине» все товары должны были взвешиваться только в ливонских городах Ганзы — в Риге, Дерпте или Ревеле, а не в Новгороде, где наместники великого князя разрешили делать это новгородцам. В Новгороде до этого действовало правило торговли «мешок за мешок» (sakvorsak), то есть без проверки веса содержимого мешков и бочек.

Процесс разрешения этого конфликта продолжался до марта 1489-го, когда ганзейское посольство приехало в Москву для переговоров с Иваном III. Великий князь уверил ганзейцев, что торговать солью и мёдом «по старине» без взвешивания им не запрещено. Однако из-за недовесов с ганзейской стороны наместниками великого князя было решено установить правило обязательного взвешивания товаров новгородцами. Великий князь сообщил, что хочет приехать лично в Новгород летом 1489 года, чтобы «всё исправить».

Тем не менее 3 августа 1489 года ганзейцы жалуются на то, что московский князь назначил двух весовщиков, которые должны были взимать плату за каждый шиффунт^[1], а не за всё взвешивание, как это было раньше. Ганзейцы пишут, что не знают, как себя вести в данной ситуации, так как она противоречит крестоцелованию, и просят прислать письменный ответ с правилами поведения.

Важно также обратить внимание, что в судебных разбирательствах новгородцы стали пользоваться «московитским правом». Ганзейцы при описании отношений с русскими купцами в конце XV века стали уточнять, по каким региональным правовым практикам происходит разрешение конфликтов.

Кроме того, в этом письме ганзейцы обвиняют новгородцев в «подновлении обычаев, существующих согласно крестоцелованию». Под обычаями понимается всё та же торговля «по старине», которую новгородские наместники стали трактовать иначе. Пример изменения смысла этого понятия можно увидеть из письма с описанием конфликта.

Так, в письме от 26 марта 1494 года ганзейские купцы жаловались на то, что наместники Московского князя запретили новгородцам давать наддачи ^[2] к мехам, а также позволять ганзейцам колупать воск. Практика наддач к мехам и колупания воска заключалась в том, что ганзейцы могли получать определённое количество товара бесплатно. Наддача мехов позволяла ганзейцам нивелировать убыток при обнаружении некачественного товара в приобретённых мехах. Колупание воска было необходимо для определения качества товара. Кусок воска, который ганзеец «отколупал», переходил в собственность купца бесплатно. Колупание и наддачи были «древними» обычаями ганзейской торговли в Новгороде, и их запрет противоречил, с точки зрения ганзейцев, документам Московского князя, подтверждающим торговлю «по старине».

На возражения ганзейцев наместники великого князя ответили, что крестоцелование не нарушается, так как в нём не упоминается, что ганзейцы могут «колупать воск и брать наддачи, а раз это не нашло выражения в крестоцеловальной грамоте, всякий может продавать свой товар, как ему угодно». Более того, по установленным наместниками правилам, ганзейцы могут торговать с применением практики колупания и наддач, но это запрещено новгородцам под страхом штрафа и бичевания. Ганзейцы не понимали, как вести торговлю с новгородцами, поскольку новые правила «противоречат и крестоцеловальной грамоте, и княжеской грамоте, и рецессам городов, и шре[скре], и старине». Купцы Ганзы жаловались и на другое новое правило торговли, которое изобрели наместники: «…они придумали закон, по которому маклерам следует сперва разматывать лакены^[3] ипрского сукна, производить оплату и обратно сворачивать, хотя все это, любезные господа, против Бога, чести, права и крестоцелования». По словам ганзейцев, их жалобы новгородские наместники игнорировали.

В конце XV века население города состояло из новгородцев, которые выстраивали личные отношения с ганзейскими купцами и имели общие торговые интересы с ними, и из новоприбывших переселенцев из центральных уездов Московского великого княжества — «чужих» как для новгородцев, так и для ганзейских немцев. Несмотря на подтверждение всех привилегий торговли «по старине», они нарушались русскими купцами, что служило поводом для роста конфликтных ситуаций в Новгороде. Тем не менее ганзейские купцы в конце XV века не упоминают о нарушениях со стороны русских купцов, но говорят только о действиях наместников Ивана III. Наместники Московского князя часто игнорировали неписаные и невыгодные для русских купцов «древние» торговые обычаи. При этом использовались правовые уловки для несоблюдения этих традиций.

* * *

Урегулировать разногласия удалось в 1514 году, когда Немецкий двор снова был открыт. Однако из-за долгой паузы ганзейские купцы были вынуждены выстраивать экономические отношения по новым правилам с новыми людьми. Ситуация осложнялась тем, что пострадавший во время пожара 1508 года двор св. Петра не действовал на протяжении двадцати лет и нуждался в значительном финансировании. Деньги для него собирались ливонскими городами и часто в долг. Также необходим был ремонт частокола и церкви св. Петра, своды которой могли обвалиться и привести к ещё большим убыткам.

Изменилась и социальная ситуация, в которой оказались ганзейцы. Они пишут, что «добрые друзья и высокопоставленные лица (uppersten) из Новгорода» дали им совет по взаимодействию с новой властью в Новгороде. Для решения конфликтов в связи с запутанными торговыми правилами «добрые друзья» посоветовали властям Ревеля и Дерпта обращаться не к новгородским наместникам, а к Московскому князю, иначе ситуация в Новгороде не изменится. Формулировка «добрые друзья» может быть как административной формальностью, так и указанием на старые социальные связи. Это письмо подтверждает, что переселенцы из центральных уездов Московского великого княжества не стали принимать «древние» правила торговли, а продолжили диктовать свои условия и торговли, и жизни в Новгороде.

В период с 1514 по 1519 год хофескнехт — управляющий Немецкого двора св. Петра — при помощи ливонских городов Ревеля, Дерпта и Риги восстанавливал двор св. Петра, а те пытались заново организовать прибыльную ганзейскую торговлю в Новгороде. Тем не менее конфликты между новгородцами и ганзейскими немцами приводили к социальному напряжению. По этой причине с ганзейской стороны уделялось особое внимание выбору управляющих.

На протяжении 1518—1519 годов ганзейские купцы в Новгороде находились в конфликте с ливонскими городами из-за выбранных кандидатур на пост управляющего. Ганзейские купцы считали, что первый предложенный кандидат Тидеман Гезелле был слишком молод для управления конторой в новых социальных условиях, а второй — Йохен Вармбеке, не соблюдал правил «старины» и торговал с новгородцами в кредит, что было запрещено.

В XVI веке ганзейские торговцы считали, что без их мнения невозможно назначить кандидата на должность хофескнехта, так как социальная обстановка требовала пребывания в Новгороде управляющего, который бы знал все тонкости торговли с новгородцами, а также мог бы защитить интересы купцов. В итоге им всё-таки удалось отказаться от кандидатуры Т. Гезелле и доказать, что он не подходит для управления двором. В случае с Йохеном Вармбеке доказать торговцам его вину не удалось.

Конфликт, описанный в письме 1521 года, стал тяжёлым испытанием как для ганзейской системы управления, так и для ганзейской торговли в Новгороде в целом.

Письмо от 14 марта этого года начинается с описания жалоб ганзейцев на качество товаров. Купцов беспокоит «дурная фасовка сельди», а также они упоминают о том, что «русские жалуются на английские [лакены], что они несколько короче, и что особенно недомеры выявляются в разрезных лакенах (inschechtenlacken)». Важно отметить, что, заканчивая описывать даже такие рядовые проблемы, с которыми двор в предыдущие века успешно справлялся, ганзейские купцы напоминают ревельским властям о том, что контора может прийти «в окончательный упадок» и перейти в «чужие руки». А это означало потерю ганзейской монополии на новгородском рынке, куда придут торговцы из конкурирующих с Ганзой стран. Авторы письма говорят и о плачевном состоянии церкви св. Петра: протекает крыша, стены и своды проседают, всё держится на подпорках. К тому же она получает незначительный доход и имеет большие долги. Перечисляя вышесказанное, ганзейцы указывают на общее состояние дел и пишут, что их в Новгороде «защищает лишь Божья сила».

Письмо продолжается описанием действий новгородцев, от которых ганзейские купцы ощущают себя беззащитными. В частности, ганзейцы указывают на невыносимость отношений с новгородскими носильщиками, которые обирают их, а в случае противоречий «пускают в ход глотки и руки».

Это письмо ещё интересно тем, что в нём освещены события, которые выделяются из ряда регулярных жалоб на плохое состояние церкви и незначительные конфликты с новгородцами. После описания конфликтов с носильщиками ганзейские купцы отмечают другой акт насилия со стороны новгородцев: «…на нас здесь набросились приставы, [как] псы, повалили нас на землю, самовольно вломились в горницы (dornsse), избили и ранили унтеркнехта (помощник хофескнехта — Н.М.)». Дело в том, что унтеркнехт Тиман Грелле с несколькими купцами хотел вывезти из страны женщину, которая была женой попа и «хотела жить в Ливонии». С одной стороны, конфликт мог бы разрешиться одной уплатой штрафа в 20 новгородских рублей, которые унтеркнехт решил занять у новгородцев. Но ситуация осложнилось тем, что он скончался и остался должен не только занятые для выплаты штрафа деньги, но и, как позже выяснилось, ещё около 500 рублей, на которые он покупал у новгородцев в кредит. Помощники Грелле были выданы под поручительство хофескнехта Йохена Вармбеке и Якоба Шютте, за что виновные обещали освободить их своевременно от обязательств поручительства. Но обвиняемые ганзейцы не обладали достаточными средствами для уплаты долга. Ганзейские купцы пишут, что находятся в Новгороде «в большом притеснении» и что у них нет ничего, чем бы они могли помочь виновным купцам в выплате долга и штрафа. Поэтому единственное, о чём они просят власти Ревеля, — это поспособствовать освобождению невиновных от обязательств и наказать виновных.

Приведённый выше конфликт позволяет понять, что напряжённые социальные ситуации порождались не только разными трактовками торгового права и «старины», но и поступками отдельных ганзейских купцов.

Новгород имел древние и крепкие отношения с западноевропейскими купцами, благодаря чему был для ганзейцев прибыльным местом. Ганзейские привилегии, установленные как в письменной, так и в устной формах, в XII—XIII веках продолжали соблюдаться новгородцами из поколения в поколение до последней четверти XV века, что позволяло Новгороду быть важным связующим пунктом между Западной и Восточной Европой.

Новгород до потери независимости выделялся из всех русских городов, но в сознании составителей документов являлся чем-то чужим и далёким, что приводило к созданию ограничительных статей в скре, строительству частокола, а также к решению об охране Немецкого двора собаками.

После потери Новгородом независимости ситуация изменилась. Подтверждённые Иваном III привилегии ганзейцев стали интерпретироваться по-новому. В статье, посвящённой использованию «старины» в Великом княжестве Литовском, М.М. Кром отмечает, что в борьбе письменной и устной правовой традиций в XVI веке всё большее значение начинает играть документальная. Схожий процесс в конце XV века проходил в отношении Немецкого двора св. Петра. Ганзейские купцы пишут в ливонские города-протекторы, что не понимают новых правил торговли, так как новгородцы изменяют привычные. Также они отмечают, что в ходе судебных разбирательств новгородцы стали пользоваться «московитским правом», а не привычной новгородско-ганзейской «стариной». Можно предположить также, что разрушение «старины» было направлено не только на ганзейцев, но и на новгородцев.

Несмотря на включение Новгорода в московское политическое пространство и изменение его социального состава, старые социальные связи сохранялись, однако в первой четверти XVI века появляется новая для ганзейцев практика обращения к Московскому князю.

Ганзейская корреспонденция свидетельствует и о том, что спустя 20 лет новгородские наместники продолжили изменять правила торговли. Такая ситуация требовала назначения сильного и уверенного управляющего, который мог бы урегулировать конфликты. Напряжённые отношения с новгородцами, вызванные разными трактовками письменного права, становились причинами внутриганзейских административных и социально-экономических конфликтов. Несмотря на все сложности, ганзейцы вели торговлю в Новгороде до XVII века.

^[1] Мера веса, различная в разных странах.

^[2]  Прибавка к условленному.

^[3] Лакен — мера измерения сукна, равная 44 локтям, около 25,5 м.

Никита Малиновский

---

1. Бернадский В.Н. Новгород и Новгородская земля в XV в. М., Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1961. 399 с.
2. Бессуднова М.Б. Действия разведывательной службы Ливонского ордена накануне русско-ливонской войны 1501—1503 годов // Балтийский вопрос в конце XV—XVI вв. М., 2010. С. 17–31.
3. Бессуднова М.Б. Петрову двору капут: Закрытие ганзейской конторы в Новгороде // Родина: исторический научно-популярный журнал. 2009. № 9. С. 43–46.
4. Русская Ганза: жизнь немецкого подворья в Новгороде, 1346—1521 годы: письма и материалы / перевод, примечания, статьи М.Б. Бессудновой. СПб.: Евразия, 2019. 280 с.
5. Рыбина Е.А. Международные связи Новгорода // «Не в силе Бог, но в правде!». Александр Невский. 1221—1263 / Сергей и Алексей Копаевы: [сайт]. URL: http://222.a-nevsky.ru/library/ocherki-istorii-srednevekovogo-novgoroda27.html (дата обращения: 01.11.2022). Изображение двора св. Петра на скамье в церкви Святого Николая в Штральзунде. Конец XIV в.
6. Казакова Н.А. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. Л.: Наука, 1975. 360 с.
7. Коваленко Г.М. Великий Новгород в иностранных сочинениях. XV — начало XX века. М.: Ломоносовъ, 2016. 216 с.
8. Кром М.М. Меж Русью и Литвой: пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в. 3-е изд., испр. и доп. М., 2019. С. 288–309.
9. Russischer Pelzhändler — Endwangenfragment vom Gestühl der Kaufleute im Dom // Museen Nord. Sammlungen — Kultur Sichern: [интернет-портал]. URL: http://museen-sh.de/Objekt/DE-MUS-088015/lido/33 (дата обращения: 01.11.2022). Русский торговец мехом. Фрагмент скамьи из Любекского собора. 1425–1450.
10. Рыбина Е.А. Иноземные дворы в Новгороде XII—XVII вв. М.: Изд-во Московского университета, 1986. 176 с.
11. Хорошкевич А.Л. Право «вывода» и власть «государя» // Россия на путях централизации. М., 1982. С. 36–41.
12. Хорошкевич А.Л. Торговля Великого Новгорода с Прибалтикой и Западной Европой в XIV—XV веках. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. 365 c.
13. Янин В.Л. Новгородские посадники. М.: Академический проект, 2017. 511 с.
14. Hanserecesse. Die Recesse und andere Akten der Hansetage. Abt. 3. Bd. 2. Hrsg. D. Schäfer. Leipzig, 1883. 688 s.
15. Hanserecesse. Die Recesse und andere Akten der Hansetage. Abt. 3. Bd. 7. Hrsg. D. Schäfer. Leipzig, 1905. 941 s.
16. Hansisches Urkundenbuch / hrsg. v. Verein für hansische Geschichte. Bd. 11. Hrsg. W. Stein. Leipzig, 1916. 900 s.
17. Mélangesrussestirés du Bulletin de l'Académieimpériale des sciences de St.-Pétersbourg. T. IV. St.-Pétersbourg, 1872. 802 p.