ПОЭТ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА МИХАИЛ КУЗМИН

Окуловский дневник 1907—1911

«Путеводителе по Окуловскому району», изданном в 2000 году, сообщается, что в окрестностях железнодорожной станции Окуловка и примыкающего к ней посёлка писчебумажной фабрики Парахино бывали, и иногда подолгу, знаменитости из Петербурга. В частности, на правом берегу реки Перетны, «чуть ниже плотины (где трансформаторная подстанция) был дом старшего лесничего, учёного лесовода Мошкова, женатого на Варваре Алексеевне, в первом браке Ауслендер. Её брат Михаил Алексеевич Кузмин был известным поэтом серебряного века, дружил с Гумилёвым, Блоком, Ахматовой. Сын Варвары Алексеевны Сергей Ауслендер и Николай Гумилёв нередко бывали в этом доме»¹.

Долгое время обстоятельства пребывания столичных писателей были неизвестны и ограничивались преимущественно сведениями, которые сообщила Эдуарду Бриккеру — автору путеводителя, Александра Фёдоровна Шац, бывавшая в Парахине в начале ХХ века. В середине 2000-х годов трудами Н.А. Богомолова и С.В. Шумихина был подготовлен к изданию и опубликован «Дневник» М.А. Кузмина 1905—1915 годов. Знакомство с ним позволяет узнать ближе обитателей некоторых окуловских усадеб и открывает малоизвестные страницы жизни одной из крупнейших фигур Серебряного века, чья судьба оказалась связана с историей небольшой станции Николаевской железной дороги.

В начале 1907 года Прокопий Степанович Мошков переехал с семьёй в Парахино Заозерской волости Крестецкого уезда, где ему предложили должность старшего лесовода на писчебумажной фабрике братьев В.П. и С.П. Рябушинских. Возможно, уже в начале мая Кузмин знал, что проведёт несколько летних месяцев в окрестностях станции Окуловка, поскольку 14 мая 1907 года сообщал в письме В.Ф. Нувелю, члену редакции журнала «Мир искусства»: «Самая неприятная новость — это та, что, вероятно, я уеду в Окуловку вместе с нашими, т. е. числа 21—24 мая, так что может случиться, что мы не увидимся до середины июля, когда я вернусь. Я бы, конечно, предпочел пробыть июнь и уехать на июль, август, но force majeure — мои финансы меня принуждают поступать не совсем сообразно своим желаниям»² (илл. 1).

Кузмин выехал из Петербурга в Окуловку 26 мая 1907 года. «Приятность ехать в 3-х экипажах на своих, огромный дом, свое молоко, расторопная Вера, большой сад — все было очень приятно и почти заставляло забывать фабрику и прочие невзгоды», — записал он в своём дневнике³. Спустя несколько дней, 31 мая, в письме В. Нувелю собщает: «Живу как полагается, пью молоко, катаемся, читаю, скучаю, играю в крокет, пишу письма. Пишу «Алексея» и цикл стихов «На фабрике», написал 2. Кланяйтесь и целуйте всех. Адрес: Окуловка Николаевской железной дороги, контора Пасбург»⁴.

Здесь Кузминым были написаны шесть стихотворений, составивших цикл «На фабрике», частично опубликованных в десятом номере журнала «Перевал» за 1907 год. Из них сохранились, по мнению исследователей его творчества, только три: «Тихие воды прудов фабричных», «Мы проехали деревню, отвели нам отвода» и «Свистков призыв, визг круглых пил». Однако можно заметить след «фабричной» темы и в таких стихах, как «При взгляде на весенние цветы» и «Мальчик верхом едет в куртке зеленой».

29 мая приехали из столицы племянник Кузмина, студент Петербургского университета Сергей Ауслендер, и незамужняя сестра зятя — Лидия Степановна Мошкова. Известно, что первые недели лета 1907 года Мошковы жили ещё в старом доме, а с середины июня переселились в новое жильё, поближе к плотине. Кузмин записывает в дневнике:

20 июня. «День переезда. То дождь, то солнце. Последний раз обедали в старом доме; писем не было. Очень быстро устроились на новый лад; вид оживленный на пруды, где ловят дрова, на проезжую дорогу, на цветник, на огород. Целый день развала…»⁵.

22 июня. «начал «Филлиду», Сережа кончил «Шарлотту»»⁶.

24 июня. «Писал «Филлиду». Александрия меня снова охватывает, и даже в лесу я о ней думал, в лесу с цветочными лужайками, лесными озерцами, болотами и холмами»⁷.

Как можно видеть, во второй половине июня, то есть в первые дни на новом месте, дядя и племянник переживали творческий подъём. «Мы теперь в новом доме. У нас окна на огород и солнце, а дальше за прудом большая дорога. Пишем в четыре руки. Кузмин опять занялся Александрией»⁸, — писал Ауслендер Г.И. Чулкову 24 июня 1907 года. Сам Сергей Абрамович, уже известный, несмотря на молодость, литератор, в это лето работал над повестью «Некоторые достойные внимания случаи из жизни Луки Бедо». В его письме Чулкову, датированном 13 августа 1907 года, он сообщал: «В октябре кончу большую повесть, из которой написал восемь глав: в ней будет французская революция, гильотины, маркизы, тайные общества и проч. и проч.»⁹. При издании эта повесть была помечена не только датой — «1907», но и местом создания — «Парахино» (илл. 2).

В первое «окуловское» лето дядя и племянник большую часть времени проводили в обществе фабричного служащего Вилли Бене, его супруги Екатерины Ивановны и их многочисленных знакомых. Михаил Алексеевич сделал такую запись в дневнике 4 июня 1907 года: «Вечером потащили нас к Венедиктовым. Там были все те же, публика скучала и расходилась, было адски скучно, это не должно входить в обычай»¹⁰.

Упомянутые в дневнике Венедиктовы станут Кузмину ближайшим окружением вплоть до 1911 года. Иван Васильевич — один из административных работников фабрики, был, скорее всего, приезжий. Его супруга Екатерина Ивановна, родом из Москвы, участвующая во многих творческих проектах фабричных служащих, как и сестра Кузмина, — учительница народной школы. В числе других окуловских знакомых — семьи Солюс и Ревицер. Известно, что фейерверк, устроенный в имении Солюсов, вдохновил Кузмина на поэтический цикл «Ракеты». Из дневника за 6 июля 1907 года следовало: «…у Солюс был фейерверк жалкий, но самый факт его меня восторг и поднял необыкновенно, любовь к радугам и фейерверкам, к мелочам техники милых вещей, причесок, мод, камней, «сомовщина» мною овладела»¹¹. Заметим, что Кузмин близко знал художника Константина Сомова, с которым познакомился на «Вечерах современной музыки» в 1905 году. Ему была близка художественная манера этого художника, о чём он сообщал в одном из писем В.В. Руслову: «В живописи люблю старые миньятюры, Боттичелли, Бердслей, живопись XVIII в. <…> люблю Сомова и частью Бенуа…» (9 декабря 1907 года)¹².

В дальнейшем Сомов станет иллюстратором нескольких изданий Кузмина и автором его самого известного портрета. Несмотря на то, что цикл «Ракеты» должен был как-то озвучить его живопись, художнику новые стихи Кузмина, опубликованные во втором номере журнала «Весы» в 1908 году, не понравились.

В это же лето Михаил Алексеевич написал несколько рассказов («Кушетка тети Сони», «Тень Филлиды» и др.), «Комедию о Мартиниане», а также ряд музыкальных композиций к своим драматическим произведениям и два романса на стихи Валерия Брюсова, с которым вёл активную переписку как с редактором журнала «Весы», где регулярно печатал свои произведения.

Постоянно возвращающийся мыслями в недавнее прошлое, связанное с летними впечатлениями прошлых лет, поездками в Египет и в Италию, а также к недавно начавшейся светской жизни в Петербурге, Кузмин пишет и получает письма от Вальтера Нувеля, Вячеслава Иванова, издателей М.Ф. Ликиардопуло и Г.И. Чулкова, а также давнего друга Г.В. Чичерина. В одном из писем к Чичерину от 16 июня 1906 года он сообщал о своих планах напечатать книгу, в которую должны были войти три «комедии» о святых: ««Евдокию» поставят у Коммисаржевской в костюмах XVIII в. <…> Я кончил более резкую, более Равеннскую «Комедию об Алексее, человеке Божьем» с хорошими и занятными стихами <…> и кончу третьей, короткой «о Мартиньяне» или беда от женщин, где отшельник в полтора года обежавший 162 города, спасаясь от дам, не избег их и на необитаемом острове, куда выбросило девицу кораблекрушением. Тогда он сам ввергся в море…»¹³ .

Сам процесс получения корреспонденции из столицы представляет для Кузмина — как это можно видеть из дневника — сложный, но обычно радостный ритуал поездки на станцию — за две версты, с посещением магазинов, парикмахера, портного… (илл. 3).

Поездки с зятем Мошковым по делам лесного хозяйства — отдельная страница в жизни Кузмина, которую он включает в свой дневник с возможными подробностями и комментариями… А в остальное время — прогулки в соседние деревни, посещение Никольской церкви в Полищах, хождение по лесам в поисках грибов и ягод, лодочные пикники на озере, вечерние проводы гостей с неизменным созерцанием фабрики, окрестностей и неба…

В следующее лето Кузмин снова поехал на Новгородчину. Дневниковые записи, посвящённые Окуловке, начинаются с 1 июля и с небольшими перерывами, когда Кузмин возвращался в столицу, продолжаются до 17 ноября. Знакомый с местностью и обычаями, поэт отмечает перемены в окуловских усадьбах и её обитателях. «Есть впечатления запущения этот (год): не катаются, не держат бонны, нет сторожевых татар, пруд спускают, фабрика становится, хотя в бане и завели тазы и зеркало» — записал он в дневнике 5 июля 1908 года¹⁴.

В это лето Кузмин почти не видится с семьей Бене, которые только в августе ненадолго приезжали на похороны отца Катерины Ивановны, старого служащего писчебумажной фабрики. Теперь он чаще бывает у Натальи Александровны Розиной, родственницей семейства Шац из ус. Новинка, и у Венедиктовых. Сергей Ауслендер в это лето вернулся полный впечатлений из Италии, куда совершил весной путешествие в обществе Нины Петровской, в которую одно время были влюблены такие знаменитости, как Константин Бальмонт, Валерий Брюсов и Андрей Белый. Обстоятельства этой поездки станут впоследствии основой романа С. Ауслендера «Последний спутник» (1913), где найдётся место и для окуловских впечатлений (илл. 4).

Из дневника Михаила Кузмина мы узнаём о том, что он берёт книги и ноты у Натальи Александровны Розиной, которую в дневнике упорно называет «Шотц», изредка встречает в окрестностях богачей Вонлярлярских, Франке, Рябушинских… По дневнику можно проследить день за днём его творческие занятия: «переписывал Газэлы», «писал с трудом «Всадника»», «кончил рассказ «Флор и разбойник»», «переписывал «Комедию о Мартиниане»»…

Именно в это лето были задуманы роман «Нежный Иосиф» и поэма «Новый Ролла», написана комическая опера «Забава дев», начаты и закончены повесть об Александре Македонском и «Двойной наперсник».

Среди впечатлений — поездки в подтопленные деревни на озеро Боровно, ярмарка в Полищах, лесной пожар, катание на лодке… (илл. 4).

В августе все дачники и гости разъехались по столицам, а Кузмин остался, с целью экономии средств, в Парахине. Племянницы писателя, Варя и Катя Мошковы, уехали на учёбу в женскую гимназию, в ближайший уездный город Боровичи, откуда приезжали на выходные, полные впечатлений и рассказов.

10 сентября Кузмин поехал в Петербург, а уже 24 числа, вместе с племянником Сергеем, вернулся в Окуловку. В эти осенние дни он был плотно занят работой над романом «Нежный Иосиф» и комической оперой «Забава дев». В дневнике, среди событий, крестьянские приготовления к празднику Покрова, несение иконы Иверской Божьей Матери, поездки в Домовичи, Зуево («разбойничью деревушку»), Хорино, Перетенку… Как глоток воздуха — поездки на станцию: «Ездили на станцию, покупал сапоги, заказывал куртку, шапку на зиму…» (14 октября 1908)¹⁵.

С 19 по 26 октября Кузмин снова уезжал в Петербург. В начале ноября к нему приехал близкий друг, начинающий молодой писатель Сергей Позняков, а 16-го ноября, накануне возвращения в столицу, они съездили вдвоём в Полищскую церковь. О посещении этой церкви сохранились такие строки в дневнике: «Для одних нас служили молебен о начале дела Михаила и Сергея. Очень хорошо было возвращаться…»¹⁶. Сергею Познякову был посвящён поэтический цикл «Осенние озёра», впервые опубликованные в третьем номере журнала «Весы» в 1909 году, а несколько позже, в 1912, в книге «Осенние озёра». Некоторые стихи из этого цикла вдохновлены осенним пейзажем окуловских лесов и деревень.

В середине февраля Кузмин снова оказался в Окуловке. Здесь, уже без перерывов, он прожил до начала июля. В этот приезд он погрузился в теперь полюбившуюся ему сельскую жизнь: чтение книг, поездки в ближайшие церкви — Полищ- скую и на станцию Окуловку, прогулки в окрестности, чаще всего — к Новинкам и на Чепуху, поездки с зятем Мошковым по деревням Горушка, Раменье, Кузнечевичи, Хорино. После одной из таких поездок в дневнике от 10 марта 1909 года Кузмин записал: «Ездили в Хорино: я люблю семью Григория. Поехали еще с зятем на лесосеки и угольные ямы. Кормили нас жареной рыбой и чаем»¹⁷.

Вячеславу Иванову поэт писал 8 мая 1909 года из Окуловки:  «Отсюда я вряд ли скоро уеду — и мое здоровье, и перспектива жить одному, и мое состояние духа не позволят мне этого. Я очень долго не писал ничего и только последние дни снова принялся за «Иосифа». Чувствую себя покойно и хорошо, несмотря на однообразие жизни. Я занимаюсь английским с англичанином, очень плохо говорящим по-французски, владеющим кроме английского только испанским языком, прожив больше года в Испании. На уроках только английский. Он веселый простой молодой человек, любящий прогулки и т. д. Занимаюсь еще теорией музыки с одним из конторщиков, большим энтузиастом вроде «Якова Пасынкова». Потом я теперь режиссирую «На бойком месте» Островского. Это приятно — все так стараются, все люди молодые, простые, относятся отлично»¹⁸ (илл. 4).

В клубе служащими фабрики был создан театральный кружок, в котором участвовали племянница Кузмина — Варя Мошкова, и многие знакомые, среди которых — Е.И. Венедиктова, Н.А. Розина, Ю.В. Степанова, К.П. Сорокин и другие. Кузмин, который поначалу не принимал всерьёз доморощенных актёров, участвуя изредка в театральной жизни советами и в качестве гримёра, постепенно увлёкся, и, как он сам отметил в дневнике 5 апреля 1909 года, «записался в кружок».

То и дело Михаил Алексеевич записывает в дневнике о присылке ему корректур с его стихами и прозой, а также о посланных ему журналах «Руно», «Весы», сопровождаемых письмами издателей. Среди его дачных знакомых — новые фамилии — Ирмшер, Лауденбах, Колобовы и ряд фабричных конторщиков, среди которых особое место отведено Феодосию Игнатьевичу Годунову, участнику театрального кружка. Ему Кузмин посвятит цикл «Трое», где фигурируют в качестве трёх главных героев, помимо автора, его племянница Варя и Годунов.

В письме В. Иванову от 5 мая 1909 года Михаил Алексеевич сообщал: «Потом у меня есть еще занятие. Это — моя старшая племянница, сделавшаяся из девочки девушкой; у нее вдруг отнялись ноги на нервной почве, и хотя она теперь и бродит с палкой, но занимаю ее я ; вывожу на балкон, читаю, учу с ней Глинку и Даргомыжского, так как у нее есть голос нежный и сладкий, большая любовь к музыке и музыкальность, служу наперсником ее первого романа и очень с ней подружился»¹⁹ (илл. 5).

Как можно видеть из дневниковых записей, «нежная дружба» втроём (Кузмин, Варя и Годунов) привела окуловскую идиллию к полному краху. У поэта были уже размолвки с сестрой, не одобрявшей личную жизнь Михаила Алексеевича, но в этот раз, в первых числах июля 1909 года, Кузмину было решительно отказано находиться в доме Мошковых. Он будет продолжать общаться с родными и приедет не раз в Парахино — на пару недель в 1910-м и почти на два месяца в 1911-м — но прежней открытости и увлечённости страницы его «окуловского дневника» будут лишены.

В «Путеводителе по Окуловскому району» сообщалось, что в селе Полищи, согласно Писцовой книге Деревской пятины, ещё в конце XV века стояла деревянная церковь архангела Михаила. В 1766 году на месте прежнего храма была освящена церковь святого Николая Чудотворца, которая в начале ХХ века была опять перестроена: «Каменная церковь Николая Чудотворца выстроена в 1908 году стараниями земства и владельца стекольного завода и усадьбы Приволье П.П. Шатько»²⁰.

Именно в этом новоотстроенном Никольском храме неоднократно бывали Михаил Кузмин и его родственники, и в нём же, 22 августа 1910 года, состоялось венчание «сына потомственного почётного гражданина, студента Историко-филологического факультета С -Петербургского Университета Сергея Абрамовича Ауслендера, 23 лет, православного вероисповедания, первым браком; и дочери дворянина Надежды Александровны Зноско-Боровской, православного вероисповедания, первым браком». Запись об этом событии приводится по Метрической книге Полищенской церкви за 1910 год. Шафером на венчании, по свидетельству Анны Ахматовой, был Николай Гумилёв, а поручителями со стороны жениха были «потомственный дворянин Михаил Алексеевич Кузмин и потомственный дворянин Александр Васильевич Рахманов. Со стороны невесты: потомственный дворянин Константин Александрович Зноско-Боровской и титулярный советник Евгений Александрович Зноско-Боровской»²¹.

Об обстоятельствах венчания в Полищах Кузмин оставил обрывочные записи: «Свадьба была в Окуловке. Я и Женя были шаферами <…> Свадьба была якобы с деревенскими обычаями, но так как сестра моя по своему прежнему нигилизму все обычаи перезабыла, то было довольно смешно. Заправляла всем сестра зятя, и я все ждал, что она будет обходить столы, приговаривая: «Поелозьте, мои гости, поелозьте, дорогие», на что и должны отвечать: «То и знаем, надвигаем — наелозилися». Впрочем, к Ауслендеру быт русских царей Забелина не очень бы и подходил» (6 июля. Дневник 1934 г.)²² (илл. 6).

Это было самое короткое «окуловское лето» 1910 года в жизни Кузмина. Подробности происходящего в те августовские дни узнаём из его дневника:

20 августа. «Писал несколько; серо, не выходил. Приходил Годунов и Квасинин меня смотреть. Поехал встречать Женю и Гумми. Ехал назад с Женей. Звезды. У нас была зажжена лампа и сидели Екатерина Ивановна, Годунов и Квасинин. Читали еще мой рассказ. Обсуждали. Поместился с Женей в кабинете»²³.

21 августа. «Болит голова, переписываю рассказ. Женя правит корректуры или бегает по саду. Почти до одурения играли в карты. Под вечер гуляли с Женей до Новинок и потом по саду, говоря о его пьесе. Гумми в темноте беседовал с Сережей, жалуясь на мою холодность. Вечером приехали девочки. Все обсуждали церемониал завтрашнего дня»²⁴.

«Поехали с Женей на станцию встречать Наденьку. Подали лучшие экипажи, торжественно и волнующе, отвезли нас в приезжую. Сережа с невестой до венца не видались. Поминутные рейсы между домами, я оставался с Сережей. Ехал я с Женей на линейке. Мы незадолго приехали до невесты, так что, пока делался обыск у диакона, Наденька уже прошла к священнику на дом. <…> Было торжественно и трогательно. Присутствовали Екатерина Ивановна, Шотц, доктор, Годунов и Квасинин…» (22.08.1910)²⁵.

Несмотря на то, что «окуловский дневник» 1910 года вместил в себя не более двух недель, Михаил Алексеевич привёз в Петербург новый рассказ «Высокое искусство», который посвятил Николаю Гумилёву — один из лучших рассказов на тему современного общества.

24 июня 1911 года Кузмин снова поехал в Окуловку. Дневник 1911 года заметно отличается от дневника 1907—1908 годов, и особенно от дневника 1909-го. Короткие, иногда туманные сообщения:

29 июня. «То дождь, то солнце. Детский спектакль. Не важно. Вечером были разные люди, играли в карты и лото. Пишу маловато»²⁶.

1 июля. «Был в бане; что еще? Не помню. Приехала Алексеевская. Вечером много было народа. Играли в карты» (01.07.1911.)²⁷.

Или ещё короче: 2 июля. «Не помню, что было»²⁸ (илл. 7).

Дачные утомительные будни: редкие поездки на станцию, прогулки на Лихую кручу, на Обреченскую фабрику, вечера в клубе, лото, карты… В этот приезд Сергей Ауслендер привёз главы своего нового романа «Последний спутник», которые читал в клубе. Сам же Михаил Алексеевич работал над опереттой «Женская верность, или Возвращение Одиссея». В эти же самые дни в Петербурге шла, без особенного успеха, его комическая опера «Забава дев».

Как и в прежние годы, Кузмин писал и получал письма от друзей, издателей. «Телеграмма, что «Забава» идет плохо, денег нет. Сапунов пропал. Ходили за грибами на Окуловское озеро. Хорошо. Дела меня не особенно устраивают. Когда-то поеду? Переводил Бирдслей. Нужно добывать как-нибудь деньги-то. Очень нужно, чтобы «Пенелопа» имела успех», — записал он 20 августа 1911 года²⁹. А спустя несколько дней, 25 августа, оставил такие строки в дневнике: «Ездил к генералу Березкину. Обратная дорога через Заозерье очень хороша. Неустройство с хором. Вечером зашли Малиновские и КПС. Сережа как-то жалко уехал один. Что-то будет, пришлет ли Глаголин денег?»³⁰.

Это была последняя запись в дневнике Михаила Алексеевича, связанная с его пребыванием в Окуловке. Следующая появится только 13 сентября, уже в Петербурге. Известно, что 8 сентября в театре Литературно-художественного общества состоялась премьера оперетты «Женская верность, или Возвращение Одиссея». Вероятно, Кузмин присутствовал на ней. Согласно дневнику, он больше никогда не вернётся на берега Перетны.

В общей сложности он написал здесь около пяти десятков стихотворений, две поэмы, четыре рассказа, три повести, одну комедию, две оперетты и несколько романсов — то есть полноценный том, со стихами, прозой, театром и нотами. Но не меньшую ценность представляют страницы его «окуловского дневника», знакомящие нас с навсегда ушедшим миром глубинки — провинциальной уездной жизни начала XX века — глазами поэта.

Андрей Игнатьев

---

1 Бриккер Л.Э. Путеводитель по Окуловскому району. Окуловка, 2007. С. 5.
2 Богомолов Н.А. Михаил Кузмин: статьи и материалы. М., 1995. С. 252.
3 Кузмин М.А. Дневник 1905—1907. СПб., 2000. С. 366.
4 Богомолов Н.А. Михаил Кузмин: статьи и материалы. М.,1995. С. 254.
5 Кузмин М.А. Дневник 1905—1907. СПб., 2000. С. 372.
6 Там же. С. 373.
7 Там же. С. 374.
8 Богомолов Н.А. Михаил Кузмин: статьи и материалы. М., 1995. С. 307.
9 Там же. С. 307.
10 Там же. С. 368.
11 Там же. С. 378.
12 Богомолов Н.А. Михаил Кузмин: статьи и материалы. М., 1995. С. 210.
13 Михаил Кузмин. Стихотворения. Из переписки. М., 2006. С. 447.
14 Кузмин М. Дневник 1908—1915. СПб., 2009. С. 45.
15 Там же. С. 80.
16 Там же. С. 89.
17 Там же. С. 115.
18 Михаил Кузмин. Стихотворения. Из переписки. М., 2006. С. 264–265.
19 Там же. С. 265.
20 Бриккер Л.Э. Путеводитель по Окуловскому району. Окуловка, 2007. С. 7.
21 Там же. С. 8.
22 Кузмин М.А. Дневник 1934 г. СПб., 2011. С. 55. В данном пассаже поэт припоминает труд историка И.Е. Забелина «Домашний быт русских царей (М., 1863).
23 Кузмин М.А. Дневник 1908—1915. СПб., 2009. С. 233.
24 Там же. С. 234.
25 Там же.
26 Там же. С. 291.
27 Там же. С. 292.
28 Там же.
29 Там же. С. 298.
30 Там же.