ПООЗЁРЫ

Поозерьем именуется сравнительно небольшой (двадцать километров в длину и четыре в ширину) участок северо-западного побережья Ильменя, который начинается у Перынского скита и кончается возле устья реки Веряжи.

Поскольку именно эти места облюбовали пришедшие сюда первые славянские племена, не будет большим преувеличением сказать, что именно из Поозерья «пошла русская земля».

Поозерье условно можно разделить на две части. Если Ильменское побережье — это край рыбацкий, то на побережье реки Веряжи рыбная ловля была подсобным промыслом, а главным местным занятием считались земледелие, животноводство и ремёсла.

Работали поозёры, по местному выражению, «досыти». Хозяйство вели старики, скот и кухню обряжала свекровь, её сменяла старшая невестка. Из-за занятости мужчин рыболовством почти вся сельскохозяйственная работа лежала на женских плечах. Девушки нанимались в Новгород подёнщицами, зарабатывая себе приданое. Несмотря на тяжёлый повседневный труд, а возможно, благодаря ему, жили поозёры обычно долго. Столетние здесь не редкость, и работают старики буквально до последнего дня.

Поозёрские деревни тянутся вдоль Ильменя сплошной цепью, когда-то их насчитывалось более сотни, сейчас осталось около сорока. Это Юрьево, Ращеп, Старое Ракомо, Горные Морины, Неронов бор, Козынево, Спас-Пископец, Ильмень, Моисеевичи, Георгий, Васильевское, Курицко, Еруново, Сергово.

У каждого поозёрского села есть своя интереснейшая история. Например, Старое Ракомо — это едва ли не самая старинная русская деревня. Возникла она в конце первого тысячелетия новой эры и поначалу служила для новгородских князей чем-то вроде летней резиденции. В 1015 году в Ракоме разыгрались события, повлиявшие на весь ход русской истории. В дружине князя Ярослава, тогда ещё не носившего титул Мудрого, состояли варяги-наёмники, которые вели себя агрессивно по отношению к местному населению. Дело кончилось массовым побоищем. Уцелевшие наёмники бежали в Ракомо под защиту князя. Ярослав притворился, что не держит зла на новгородцев, и пригласил их к себе, а когда знатные мужи явились в Ракомо, все они были убиты. Но уже на следующий день Ярослав получил весть о смерти своего отца киевского князя Владимира и гибели братьев. В поле у села Ракомо князь собрал вече, на котором просил у новгородцев прощения и помощи. И новгородцы не только простили князя, но и помогли ему завоевать киевский престол в жестоких битвах.

Поозёрское село Троицкое вошло в историю в связи с «Троицким стоянием». Осенью 1477 года Иван III, как пишет летопись, «пришел под город через Ильмень-озеро по льду и стал у Троицы на Паозерьи». Московский государь прожил тут больше двух месяцев, дожидаясь, пока костлявая рука голода не задушит вольный Новгород во главе с Марфой-посадницей. В Троице 13 января 1478 года был подписан договор, который стал концом Новгородской вечевой республики.

Деревня Ильмень до недавнего времени носила странное название Самокража или Самоклажа. Согласно легенде, такое название родилось после страшных эпидемий, когда хоронить покойников было уже некому, и, поняв, что их настигла болезнь, люди сколачивали себе гробы, рыли могилы и сами в них укладывались. По мнению учёных-лингвистов, название деревни произошло от имени её владельца Самокрада.

Антропологи выделяют два типа новгородцев. Первый (потомки угро-финнов) — темноволосые, скуластые, невысокого роста. Второй (потомки славян) — светловолосые, голубоглазые, с белой кожей. Этот второй генотип и сегодня часто встречается в деревнях Поозерья.

Характерные особенности новгородского говора, сближающие его с древнерусским языком, также сохранились в Поозерье лучше, чем в других районах Новгородской земли.

Главная родовая черта поозёров — это их укоренённость. Население Великого Новгорода в течение многовековой истории постоянно менялось. Происходила массовая миграция, порой добровольная, но чаще вынужденная. Огромное количество новгородцев поглотил и продолжает поглощать Санкт-Петербург. В годы Великой Отечественной войны в Новгороде осталось не больше десятка жителей, остальные либо эвакуировались, либо погибли, либо были вывезены оккупантами в Прибалтику. Вместо них приезжали люди из других мест, лишённые генетического родства с древними новгородцами. Спросите у них про семейную генеалогию — в лучшем случае вспомнят деда и бабку. Иное дело — поозёры. Поколение за поколением упорно цеплялись за эту землю, за дедовские обычаи, берегли свою самобытность.

Ещё одна родовая черта поозёров — консервативность, нелюбовь к переменам. Одно слово — поозёр! — полунасмешливо говаривали городские жители. Действительно, поозёр упрям и своенравен. Но за этим упрямством скрывается сильный самобытный характер, пренебрежение ко всему наносному, случайному, глубокое почитание традиций своего рода и потрясающая жизнестойкость, выработанная многовековой борьбой за существование.

Виктор Смирнов