ПРАВОСЛАВНЫЕ ИКОНЫ В ШВЕЦИИ

Лет десять назад я ездила по южной Швеции в поиске мест, где жили мои предки. В маленькой деревне Стенбрухульт проходило детство моей бабушки, родившейся в 1869 году. В то время Швеция была сугубо лютеранская страна и к другим христианским вероисповеданиям относились отрицательно.

День был солнечным, и мы ехали по дороге к деревенской церкви. Я живо представляла себе, как моя бабушка с родителями, братьями и сёстрами ездила к воскресной службе в запряжённом лошадью экипаже. Я была уверена, что увижу церковь точно такой же, какой она была тогда. Когда я вошла в светлый просторный храм с деревянным голубым потолком, я очень удивилась. На правой стороне был придел, и над маленьким алтарём я заметила Деисус в русском православном стиле. На аналое лежала большая книга, на развороте которой была икона Успения Пресвятой Богородицы. На стене висел текст тропаря к Успению на шведском языке. Я тем более была удивлена, поскольку шведская Лютеранская церковь вообще не поминает Успения. Такой придел был бы совершенно немыслим в детстве моей бабушки.

На самом деле, в конце XIX века к православию в Швеции относились с большой подозрительностью, и корни этого отношения уходили в далёкое прошлое. Можно сказать, что всё началось ещё в XIII веке, когда Карелия была объектом территориальных притязаний Швеции и Новгородской республики. В этом конфликте использовали и религию: шведы-католики против русских-православных. Папа Римский поддерживал шведов и призывал к крестовому походу против новгородцев. В результате в «Летописи короля Эрика» шведы назывались «христианами», а русские — «язычниками».

Неуважительное отношение шведов к иконам, хорошо известное русским, порой приводило к дипломатическим осложнениям. В документе из фонда Muscovitica (№ 654) Государственного архива Швеции можно прочитать о том, как в 1557 году одного пьяного слугу шведского посольства едва не казнили в Новгороде после того, как он нечаянно опалил свечкой икону в комнате шведов. Посольство было задержано в Новгороде, пока дело не было разобрано. Русские заявили, что повреждение иконы является более серьёзным преступлением, чем убийство. В конце концов этот слуга был помилован царём.

Записки об отношениях Московии и Швеции оставили нам путешественники XVI—XVII веков. Шведы, которые побывали в Московском государстве, обращали внимание на обычаи Православной Церкви и, особенно, на иконы, которые больше всего бросались в глаза. После реформации в середине XVI века власти Швеции упорно добивались того, чтобы искоренить все католические обычаи, в том числе и почитание священных образов. В Уставе архиепископа Лаврентия Андрея 1576 года написано: «Нельзя ставить свечек перед образами, нельзя кадить, нельзя поклоняться перед ними и т.д., потому все такое явное язычество и идолопоклонство». Тем не менее в шведских церквах разрешались изображения Иисуса Христа и других действующих лиц Священного писания, в отличие от, например, кальвинистских храмов в Европе, но только в качестве иллюстраций библейских событий.

Известно, что в годы оккупации Новгорода в 1611—1617 годах шведы вывозили из города архивные документы, церковные колокола на переплавку и даже кирпичи, но нет свидетельств об иконах. Их не только считали «идолами» — эстетика икон также была чужда шведскому вкусу.

После Столбовского мира 1617 года возникла серьёзная проблема. Теперь в пределах страны оказались православные подданные, живущие в Ингерманландии, которая отошла к Швеции. Как же быть с ними? Если считать их язычниками, то пришлось бы крестить их в лютеранскую веру, скорее всего, насильственно. Это могло бы привести к серьёзным проблемам. Именно тогда магистр Упсальского университета, Юхан Ботвиди, защитил диссертацию, в которой проанализировал русскую православную веру и пришёл к выводу, что русские являются христианами. Не исключено, что вывод диссертации был заказом властей.

Шведские путешественники, записки и воспоминания которых о Московии датированы XVII столетием, обращали внимание на православные церковные обычаи и традиции, особенно на почитание икон. В большинстве своём эти суждения были негативны. В воспоминаниях путешественников чаще иконы называют «маленькими богами», и тем самым намекают, что русские не настоящие монотеисты. При этом никто не интересуется, какой святой изображён на иконе и как он написан. Только такой высокообразованный и любознательный путешественник, как Юхан Габриель Спарвенфельт, писал в своём дневнике, датированном 1684—1687 годами, о «чудесной живописи и изысканных красках» иконы Спаса в Иверском монастыре.

Шведы высмеивали и другое явление: русские уверяли, что иконы нельзя продавать и покупать, их можно только обменять, однако на деньги — то есть разница только в словах. Член шведского посольства в Москву 1673—1674 годов, молодой офицер Эрик Пальмквист пишет в своём отчёте королю Карлу XI, что в Москве есть «рынок богов, где за деньги можно обменять себе целую кучу русских идолов».

После русско-шведской войны начала XIX века Финляндия отошла к России. Это был величайший шок для шведов — страна потеряла 1/3 своей территории. Однако высшие социальные классы в Финляндии смотрели на эту новую ситуацию по-другому. Теперь открылась возможность сделать карьеру в Санкт-Петербурге, который в то время был европейской метрополией, а это совсем другое, чем маленькое захолустье Стокгольм. Молодой финляндский студент Эрик Густав Эрстрём добрался до Москвы, чтобы учиться в университете. Когда Наполеон в 1812 году подходил к Москве, Эрстрём вместе с университетом был эвакуирован в Нижний Новгород. Он был любознательным и относился с симпатией к русской культуре. В Нижнем Новгороде он участвовал в литургии и в своём дневнике даёт подробное и, в общем-то, правильное толкование богослужения и церковных принадлежностей, в том числе и икон. Скорее всего, это первое положительное описание русского богослужения на шведском языке.

Однако в Швеции всё остаётся по-старому. На рубеже XIX—XX веков добавляется новая черта в описании икон — «жуть». Это, очевидно, связано с жанром тёмного романтизма, который в то время был популярен. Известный журналист и славист Альфред Йенсен пишет, что надо «и жалеть и восхищаться православными, которые по праздникам совершают паломничество в Кремль, чтобы оказать честь всем образам, которые черно и страшно выглядывают из золотых оклад». И он не один — церковные обычаи пугают и таких известных писателей, как Сельму Лагерлёф и Вернера вон Хейденстама.

Карл Лаурин

Альберт Энгстрём

Туре Арне

Улоф Ашберг. Рис. А. Энгстрёма

В 1900 году издаётся «История искусства» профессора Карла Лаурина — искусствоведческий труд, который вскоре становится классическим, и в 1957 году вышло двенадцатое и последнее издание книги. Также популярным было особое школьное издание «История искусства». По поводу иконографического искусства Лаурин пишет, что в Византии установили строжайшие правила для иконописи. Он подчёркивает наивность традиционного письма, когда фигуры наиболее «важных» святых изображаются больше по размеру, а их «свита» — меньше. Младенцам даже придавали старческий вид, чтобы они казались более благочестивыми и достойными почтения. Лаурин пишет: «В Москве и по сей день носители этой традиции придерживаются византийских правил, и изображают ангелов и Богоматерь бездуховной имитацией»^[1].

Этот взгляд на иконы очень медленно меняется в течение ХХ века под влиянием русских учёных и деятелей культуры, которые в начале века вновь открывают мастерство средневековых икон. С некоторым опозданием иностранцы так же начинают воспринимать русскую иконопись. Это было особенно заметно после революции, когда в советских музеях появляются собрания икон. Иностранцев сопровождали гиды, которые открывали им содержание и красоту икон. Художник и писатель Альберт Энгстрём провёл в 1923 году полтора месяца в Москве и после посещения Исторического музея писал, что иконы — это самые красивые произведения искусства, которые он вообще видел за всю свою жизнь. «Каждый образ имеет свою уникальную красоту, и вариации бесчисленны. Такая гармония красок нигде не была достигнута ни раньше, ни позже. <…> Среди этих икон я испытывал чувство истинного возвышенного праздника». Каждое слово Энгстрёма противоречит суждению профессора Лаурина.

Археолог Туре Арне издал в 1917 году книгу с одиннадцатью статьями о шведско-русских отношениях и о предметах материального культурного наследия этих контактов. Между прочим, он пишет об иконах в разных шведских хранилищах. Например, в Упсальском университете хранятся пять небольших икон — это трофей из иезуитского монастыря, который грабили шведы при завоевании Риги в 1621 году. В Историческом музее в Стокгольме хранятся девять икон, которые, скорее всего, взяты в битве под Нарвой в 1700 году. В кафедральном соборе в Стокгольме есть кивот, где в середине находится икона святого Николая Чудотворца в позолоченной серебряной ризе. Кивот был взят во время походов Карла XII. Хранятся также отдельные старинные иконы и в других местах в Швеции. Однако их не очень много, учитывая, сколько раз русские и шведы сталкивались на поле брани.

В 1920-е годы в Москве несколько лет жил и работал «красный банкир» Улоф Ашберг. Он был одним из основателей Русского коммерческого банка, и в 1922 году назначен его председателем, имел хорошие связи и сотрудничал с большевистским правительством.

Первые иконы Ашберг приобрёл на птичьем рынке в Москве. Он так писал об этом: «Я раньше не был знаком с этим видом искусства, но с первого момента он привлек мое внимание. Казалось, что эти старинные произведения искусства обладают невидимой силой, и что они излучают атмосферу величия и красоты». Благодаря своим связям с большевиками он смог купить старые иконы очень высокого качества и легальным образом вывезти их из страны. Почти все его иконы со временем попали в Национальный музей в Стокгольме. В 1933 году он подарил музею около 250 икон и в 1952 году ещё около 30. В результате собрание Национального музея является одним из самых лучших вне России. Самые ценные иконы постоянно выставлены в специальном кабинете.

Ашберг поручил профессору Хельге Челиину составить опись тех икон, которые собирался подарить Национальному музею. Челлин был единственным шведским искусствоведом своего поколения, который интересовался иконами. Его интерес к ним возник уже в 1910-е годы. После Первой мировой войны он шесть лет был профессором в университетах Тарту и Риги, где читал лекции по русской и византийской иконографии. В 1956 году он опубликовал свою книгу «Русские иконы в Швеции и Норвегии». Книга богата иллюстрациями и является для шведской публики первым фундаментальным введением в науку о развитии иконографического искусства.

Встреча Иоакима и Анны. Икона. XVII в. Национальный музей Швеции

Святой Георгий и дракон. Икона второй половины XVI в. Национальный музей Швеции

Грузинская икона Божией Матери. XVII в. Национальный музей Швеции

Через несколько лет знание шведов об иконах и иконописной традиции ещё больше расширилось. В 1960-е годы началась эмиграция из южных европейских стран, в том числе из Греции и Югославии. Эмигранты строили свои храмы и привозили иконы. И шведы в то же время начинали проводить отпуска в православных странах, и таким образом знакомились с историей, традициями и искусством этих стран, в том числе с иконами, и иногда покупали и привозили их домой. Поэты и художники свидетельствуют о своей встрече с миром икон. Самый известный из них Гуннар Экелёф. Знакомство с византийском наследием дало его поэзии новое направление.

Очень значимым стал всемирный экуменический съезд в Упсале в 1968 году. После него открылись двери шведских церквей некоторым католическим и православным обычаям. Например, прихожане теперь могли сами ставить свечки в новые специальные подсвечники, и, наконец, шведы открыли для себя мир икон.

Сегодня почти в каждом шведском лютеранском храме находится одна или несколько икон, часто написанных в традиционном русском стиле. Они чаще всего изображают Спаса или Богородицу. Даже есть иконописные школы, где можно учиться писать иконы. Встречаются и скандинавские католические святые, например, святая Биргитта из города Вадстена (жившая в XIV веке) и норвежский король святой Улоф (XI век), изображённые по правилам иконописи.

В 1965 году искусствовед Ульф Абель в первый раз читал курс лекций об иконах. Слушателей было очень много, и курс повторялся несколько раз. Будучи уже интендантом (хранителем) Национального музея, Абель начал работать над описью икон музея. На сегодняшний день в музее насчитывается 320 икон, в том числе из России и Греции, Финляндии и Эстонии, с Балкан. Ему помогали русские учёные, например, и такой ведущий специалист, как Энгелина Смирнова. Каталог Абеля и его помощницы Веры Моор вышел в свет в 2003 году.

На симпозиуме по поводу публикации этого издания было основано Общество любителей икон, цель которого — изучение икон с искусствоведческой и богословской точек зрения. Интересы Общества, разумеется, не ограничиваются только русскими иконами. Освещаются и византийская, греческая, украинская, румынская и южно-славянская и другие иконографические традиции.

Сегодня около ста человек являются членами Общества. Три или четыре раза в семестр они приглашаются на доклады, которые читают исследователи разных дисциплин или художники, на произведения которых повлияли иконы. Общество также организует экскурсии и поездки, его члены были в России, Греции, Финляндии, Украине, Эстонии, Латвии.

Можно сказать, что православные иконы покорили шведов, но заняло это 800 лет.

^[1] Выделение К. Лаурина

Элизабет Лёфстранд

---

Abel U., Moorе V. Icons. Stockholm, 2002.
Arne T.J. Det stora Svitjod. Essayer om gångna tiders svensk-ryska kulturförbindelser. Stockholm, 1917.
Aschberg, O. Gästboken. Stockholm, 1955.
Birgegård U.J.G. Sparwenfeld’s Diary of a Journey to Russia 1684—87 // Slavica Suecana. Series A. Publications. Vol. 1, Stockholm, 2002.
Ehrström E.G. Moskva brinner: en nyupptäckt svensk dagbok från 1812. Stockholm, 1984.
Engström A. Moskoviter. Stockholm, 1924.
Jensen A. Slavia kulturbilder. Från Volga till Donau. Stockholm, 1896.
Kjellin H. Ryska ikoner i norsk och svensk ägo. Stockholm, 1956.
Laurentius Petris kyrkoordning av år 1571, utgiven av Samfundet Pro fide et christianismo. Stockholm, 1932.
Laurin C. Konsthistoria. Stockholm, 1900.
Коваленко Г. Русские и шведы от Рюрика до Ленина. М., 2010.
Мокробородова Л. Quaestio nostro saeculo inusitata. Русское православие в тезисах Йоханнеса Ботвиди «Христиане ли московиты?» (1620). Турку, 2013.
Пальмквист Э. Заметки о России, сделанные Эриком Пальмквистом в 1674 году. М., 2012.
Хроника Эрика. Выборг, 1994.