РУСЬ ДО РУСИ

В 2022 году наша страна отметила пусть не совсем круглую, но всё же заметную дату — 1160-летие русского государства. Ныне это событие называют «зарождением русской государственности» и связывают с летописным сообщением о призвании славянскими и финно-угорскими племенами Северо-Запада на княжение скандинавского конунга Рюрика с его дружиной. В первом приближении со всем этим можно согласиться, но при углублении в проблему вырисовывается ряд обстоятельств, которые, полагаю, будут интересны всем, кто занимается историей Отечества, тем более что речь здесь идёт о ключевом моменте национальной истории — становлении государства.

Современная историческая наука безоговорочно признаёт, что сложение государства представляет длительный процесс, свести который к одному, хотя и важному событию, неправомерно. С этих позиций и следует расценивать призвание Рюрика.

Рассмотрим фон, на котором происходили интересующие нас события.

Вторая половина I тыс. н.э. стала важнейшим периодом в истории Европы. В это время закончился переход от Античности к Средневековью и были заложены основы политической, этнической и культурной истории большинства современных народов. На развалинах Римской империи возникли новые государства. На востоке, на территории Малой Азии и Греции наследницей Рима являлась Византийская империя, которая с переменным успехом отбивалась от славян на Балканах и от арабов, сумевших захватить обширные бывшие римские территории на Ближнем Востоке, в Северной Африке и на Пиренейском полуострове. На западе, поглотив целый ряд варварских королевств, к VIII веку гегемоном стала империя франков.

После бурных веков «великого переселения народов» славяне, как уже упоминалось, расселились по Центральной и Восточной Европе. Где-то в VII — начале VIII века крайняя северо-восточная группировка восточных славян достигла Приильменья и расселилась на широком пространстве от Чудского озера на западе до бассейна реки Мологи на востоке.

На севере и северо-востоке соседями славян были балтийские (родственные современным литовцам и латышам) и финно-угорские племена, которые в ходе славянского расселения были частично включены в процесс формирования древнерусской народности. Южными соседями славян и финно- угров были тюркские племена, образовавшие в степях Евразии несколько могущественных каганатов. Среди них для судеб России наибольшее значение имел Хазарский каганат. Его владения в период расцвета простирались между Волгой и Днепром, ограничиваясь на юге Кавказскими горами.

Оценивая значение Хазарского каганата для русской и, шире, европейской истории, учёные давали ему порой диаметрально противоположные оценки. Одни авторы писали о Хазарии лишь как о незначительном государстве, паразитически существовавшем в низовьях Волги за счёт проходивших здесь международных торговых путей, другие видели в нём сильнейшую державу Восточной Европы VIII—IX веков, своего рода предшественника Киевской Руси. Наверное, главное, «всемирно-историческое» значение Хазарии заключается в том, что это государство стало заслоном на пути распространения ислама в Восточной Европе в пору его наиболее активного натиска. Ценою огромных потерь, но фактически остановив арабов на Кавказе, хазары сделали то же самое, что и франки на другом конце Европы, став преградой мусульманству на рубеже Пиренеев. При ином ходе событий вся история Восточной Европы могла бы пойти совершенно другими путями.

После отражения экспансии арабов часть хазар, вместе с подвластными им аланами и болгарами, откочевала из Предкавказья в донские и приволжские степи, при этом происходил частичный переход кочевников к оседлому образу жизни. В середине — второй половине VIII века каганат входит в пору своего могущества. В это время хазары вступают в соприкосновение со славянскими племенами, проживавшими в лесостепной зоне.

Для ранней истории Руси большое значение имел тот факт, что хазарская гегемония в Нижнем Поволжье остановила продвижение новых кочевых орд из Азии в степи Северного Причерноморья. Это создавало условия для стабильной жизни славянского населения лесостепи. Правда, ряд восточнославянских племён, обитавших в той зоне, — поляне, славяне, радимичи, вятичи, как сообщает летопись, были обложены данью со стороны хазар, но в любом случае тяготы регулярных выплат были предпочтительнее опасности полного разорения и уничтожения. И, конечно, велика была роль Хазарии в функционировании великих международных торговых путей.

Северная окраина Европы — Скандинавия вместе с соседствующим с ней Ютландским полуостровом были прародиной многочисленных германских племён, принявших самое активное участие в «великом перенаселении народов». Почему именно Скандинавия сыграла такую роль? Причины мощных миграций древности всегда неоднозначны, но в любом случае существенную роль здесь играл естественно-географический фактор. А в этом отношении северная окраина Европы вовсе не была земным раем. Большая часть Скандинавии занята горами и лесами, так что и в настоящее время пригодные для обработки земли составляют в Швеции 9 процентов, а в Норвегии лишь 3. Лучше обстоит дело в Дании, где преобладает равнинный ландшафт. Но всё равно собственного хлеба в Скандинавии в эпоху Средневековья не хватало. Нехватка зерна компенсировалась развитием животноводства. Очень важное значение имело и морское рыболовство. Сам характер береговой линии Скандинавии, изрезанный фьордами, способствовал развитию кораблестроения и мореплавания, посредством которого гораздо проще, чем по суше, осуществлялось сообщение между отдельными районами.

Многовековая традиция морского судостроения, существовавшая, судя по наскальным изображениям, ещё в эпоху бронзы, выработала к середине VIII века тип совершенного килевого судна с низкой осадкой, способного принять на борт отряд в несколько десятков человек. Эти корабли носили гордое название «драккары», что означает «драконы». С равным успехом они могли перемещаться по прибрежному мелководью и, заходя в устья рек, подниматься вверх по их течению, и вместе с тем пересекать тысячекилометровые расстояния в открытом океане. Драккары могли ходить и под парусами и на вёслах, что обеспечивало их скорость и манёвренность.

В V—VI веках Скандинавия вступает в полосу значительного экономического подъёма. Меняется система расселения — на смену крупным родовым посёлкам приходят мелкие хутора. Заметный прогресс виден в земледелии. Развивается ремесло и особенно обработка железа, благо источники качественных горных железных руд здесь были неиссякаемы. Ювелиры изготовляли различные украшения из драгоценных металлов, исходя из вкусов и запросов окружения. Из их рук выходят пусть грубоватые, но весьма выразительные вещи. Заметно усиливаются торговые связи между отдельными районами, и одновременно со всем этим происходят существенные изменения в обществе. Начинает выделяться знать, о чём свидетельствуют захоронения в огромных курганах с богатым погребальным инвентарём.

Начало контактов между племенами, живущими на разных берегах Балтики, относится к глубокой древности, но в конце I тыс. н.э. они приобретают качественно новый характер. Потребности новых социальных групп, формирующихся на развалинах родового строя, — свободных общинников-земледельцев, дружинников, военной знати — росли быстрее, чем собственное производство. В этих условиях появляется регулярное движение товаров в первые портовые города, гавани и рынки, возникавшие на Балтике в землях различных племён.

Однако связи народов Балтики не ограничивались лишь южным направлением. В VIII—IX веках они вступают в активные контакты с Востоком — арабским миром и Византией. Конкретным выражением этого стало сложение великих водных путей, пересекавших по рекам Восточно-Европейскую равнину и связывающих Балтику с Каспийским и Чёрным морями. Первым по времени и важнейшим на раннем этапе был, как его называли современники, Восточный путь, по-скандинавски Остервег, именуемый в нашей литературе Балтийско-Волжским. Развитие этого пути оказалось возможным лишь после завершения арабо-хазарских войн и установления более или менее мирных отношений на Каспии и в низовьях Волги. Бурное развитие экономики стран Арабского Халифата, разработка богатых серебряных рудников позволили начать массовую чеканку серебряной монеты — дирхемов. Следствием военно-политической стабилизации и экономического процветания стало установление торговых связей арабов с северными землями, откуда в обмен на серебро поступают экзотические товары, имеющие большой спрос на южных рынках. Это была, прежде всего, ценная пушнина. Как ни покажется странным, но, несмотря на жаркий климат, при дворах мусульманских владык в это время возникает мода на дорогие меховые одежды. У моды свои законы, если она служит утверждению социального престижа.

Первоначально активность арабской торговли была направлена на районы Прикамья и Предуралья, а в VII—IX веках оживлённая торговая артерия соединила мир ислама с Балтикой. На значительном отрезке Балтийско-Волжский путь проходил по территории будущей Древней Руси, и это обстоятельство явилось очень важным в процессе образования государства у восточных славян.

Зона влияния балтийского культурного единства охватывала и территории, составившие впоследствии основу Новгородской земли. Главными воротами восточного славянства на Балтике стала Ладога, расположенная в низовьях Волхова, в двенадцати километрах от его впадения в Ладожское озеро или, выражаясь словами летописца, «в озеро великое Нево».

Значение Ладоги в ранней русской истории стало очевидно в полной мере лишь после проведения здесь широкомасштабных археологических раскопок. Установлено, что древнейшее ядро поселения находилось близ впадения в Волхов реки Ладожка. И отдельные находки, и дендродата — 753 год, полученная для одной из древнейших построек, указывают на середину VIII века, как на время возникновения этого поселения. Торгово-ремесленный характер Ладоги позволяет говорить о ней как о древнейшем русском городе. Особенно показательны в этом отношении находки, связанные с крупной кузнечно-слесарной и ювелирной мастерской, обслуживающей также строительство и ремонт кораблей.

По составу населения Ладога изначально была разноэтничной. О присутствии здесь выходцев из Скандинавии свидетельствуют не только обнаруженный клад инструментов, но и другие находки. Можно говорить, что славяне и скандинавы появляются в этом пункте практически одновременно. При этом численно славяне, безусловно, преобладали, поскольку связь Ладоги со сгустком славянских поселений в районе истока Волхова была относительно простой.

Становление Ладоги как торгово-ремесленного поселения произошло ещё до начала функционирования «пути в арабы». И очень похоже, что ладожане прошли по нему одними из первых. Древнейшие в бассейне Балтийского моря клады арабских серебряных монет были найдены в Ладоге и на острове Готланд. Самые поздние монеты в них, по которым традиционно определяется время сокрытия клада, отчеканены соответственно в 783 и 786 годах. Ладога становится важным узловым центром международной торговли. Этому способствовало и оформление в начале IX века ещё одной торговой магистрали — пути «из варяг в греки», для которого Ладога была тем же важнейшим пунктом, открывающим движение вглубь Восточно-Европейской равнины.

Об объёме торговли между Востоком и Балтикой в IX—XI веках можно судить по тому факту, что в данном регионе было найдено более полутора тысяч кладов, в которых содержалось около 150 тысяч арабских монет. Ещё больше серебра осело на территории Руси. Стимулами в этом беспрецедентном движении денег и товаров была разница в уровнях цен на Севере и Юге.

Среди различных товаров только два — пушнина и рабы — имели решающее значение по стоимости и широте распространения.

Наиболее выгодной продолжала оставаться торговля мехами. В лесной зоне меха были недорогими. Так, на Руси шкурка куницы стоила 1 арабский дирхем — около 3 граммов серебра. Будучи проданным, на рынках Востока, мех давал прибыль в 1000 и более процентов, то есть в десять раз больше начальной стоимости.

Другой важной статьёй экспорта являлись рабы. Основными их покупателями были арабские халифаты Испании, Северной Африки, Передней и Средней Азии. Но и в средневековой Византии имелись крупные рынки рабов. Если обратиться к содержанию договоров, заключённых первыми русскими князьями с византийскими императорами, то можно увидеть, что статьи, посвящённые работорговле, занимают в них главное место. Использование рабов, происходящих с Севера, было разнообразным. Из них формировали придворную гвардию. В мусульманских странах рабы «сакалиба» (этим собирательным термином арабы обозначали не только славян, но все северные народы) использовались как евнухи при дворах владык, а белокурые невольницы служили украшением их гаремов. Стоимость раба в портах Балтики составляла 100 дирхемов, а в Византии или на Арабском Востоке их можно было продать в три раза дороже. Но особенно высокую прибыль давали рабыни. Как отмечается в литературе, белая рабыня, совершенно ничему не обученная, могла быть продана за 10—15 тысяч дирхемов, то есть в 200 раз дороже первоначальной стоимости. Даже если купцу доставалась лишь часть этой прибыли, она, вероятно, оправдывала все расходы на дальнее и опасное путешествие.

Особенностью пушнины и рабов как товара являлось и то, что зона их добычи была очень широкой. Меха поступали из бескрайних лесов Восточно-Европейской равнины, Скандинавии и Финляндии. Рабов захватывали при нападениях на соседние территории. Межплеменные распри, явление очень характерное для эпохи становления государств, тоже вели к обращению части населения в рабство. Таким образом, в международную торговлю были втянуты обширные области на севере и северо-востоке Европы, и она оказывала колоссальное влияние на характер и темпы развития общества у многих народов, в том числе и у восточных славян.

Для нормального движения людей и товаров на международных торговых путях заинтересованные в этом группы населения должны были обеспечить целый ряд необходимых мер: контроль над наиболее важными и уязвимыми участками, организацию преодоления порогов и волоков и тому подобное. В IX веке по Волхову возникает целый ряд укреплённых поселений, приуроченных к сложным участкам пути. У Гостинопольских порогов, где ныне находится Волховская ГЭС, возникает городище Новые Дубовики, у Пчевских порогов — городище у деревни Городище. На дальних подступах к Новгороду ещё одно укреплённое поселение известно у деревни Городок.

Особенное значение при этом имел район истока Волхова. Здесь расходились разные варианты маршрутов, ведших за арабским серебром и знаменитый путь «из варяг в греки», значение которого в IX веке стало быстро возрастать. Для контроля за этим принципиально важным участком возникает целая система опорных пунктов. Одним из интереснейших среди них является Холопий городок, расположенный неподалёку от слияния Волхова с его рукавом — Малым Волховцом. Он «запирал» конец развилки Волхова и Волховца, а у её начала находилось Рюриково Городище — безусловный центр всей этой округи. Многолетние раскопки, проводимые здесь петербургским археологом, академиком Е.Н. Носовым, позволили представить характер этого поселения, во многом напоминавшего Ладогу. Здесь также проживало разноэтничное население. Кроме славян, судя по находкам, на Городище присутствовало какое-то количество скандинавов: воинов, ремесленников, торговцев. В середине IX века это поселение уже, безусловно, существовало. Сложнее говорить о времени его возникновения. Культурный слой на вершине холма, где находилась, скорее всего, древнейшая часть посёлка, впоследствии был уничтожен при строительстве храмов и кладбища. Тем не менее Е.Н. Носов считал, что можно предполагать и более раннюю дату. В пользу этого говорят некоторые находки. В их числе четыре фоллиса — византийские медные монеты, отчеканенные при императоре Феофиле, правившем в 829—840-х годах.

Возникновение в начале IX века системы контроля над северным отрезком торговых путей — между Ладогой и будущим Новгородом — свидетельствует о существовании некой организующей силы, ориентированной на дальнюю торговлю. Но кто же конкретно мог быть заинтересован в этом? Конечно же, прежде всего, верхушка проживавшего здесь населения. Но не только они. Мы уже касались вопроса о том, что особую роль в международной торговле VIII—Х веков на Балтике и в Восточной Европе играли выходцы из Скандинавии. Не случайно ко всему этому периоду для истории Северной Европы применяется термин «эпоха викингов» — так назывались храбрые воины и отважные мореходцы, совершавшие дальние торговые поездки и военные набеги.

Тесные этнокультурные контакты славян и скандинавов, возникшие в VIII веке в Ладоге и распространившиеся затем на район будущего Новгорода, были, вне всякого сомнения, важнейшим фактором в истории этого региона. Конечно, было бы наивно и, главное, антиисторично идеализировать славяно-скандинавские отношения, изображая их в розовых тонах, как, продолжая ассоциации из живописи, неуместен и чёрно-белый колорит. Они могли быть самыми разными, и здесь всё зависело от конкретного соотношения сил в разные периоды. Однако главной тенденцией было всё же стремление к консолидации. Закрепившись в данном районе, скандинавы обречены были искать союза с местной верхушкой, чтобы устоять против новых волн выходцев «из-за моря». И, естественно, в таких условиях шёл быстрый процесс их славянизации, точнее говоря, формирование этнокультурного единства, поскольку процесс культурного влияния был взаимным. В конечном счёте, все эти процессы привели к формированию в первой половине IX века первого русского протогосударства, верхушка которого была заинтересована в обложении окрестного населения данью для использования её в международной торговле.

Столь серьёзные перемены, происходившие на Северо-Западе, не могли пройти мимо внимания соседних народов. И действительно, в письменных источниках первой половины IX века появляются известия, имеющие прямое отношение к интересующей нас теме. Среди них одним из важнейших является сообщение так называемых Бертинских анналов — летописи, которая велась при дворе франкских императоров. Суть событий была такова. В мае 839 года в одну из столиц империи городе Ингельгейм, расположенном в низовьях Рейна, к правящему императору Людовику Благочестивому прибыло посольство из Византии. Послы привезли Людовику богатые дары и личное послание от императора Феофила, в котором тот предлагал франкам подтвердить отношения «мира и любви» между двумя странами. Была в этом послании просьба и, так сказать, частного порядка. Вместе с византийцами ко двору Людовика прибыли и «некие люди, которые говорили, что их «зовут, рос», которых их царь по имени Хакан послал в Византию для заключения договора о дружбе. В своём послании к франкскому императору Феофил просил Людовика милостиво предоставить этим послам руссов возможность вернуться на родину, поскольку пути, по которым они прибыли в Константинополь, были перекрыты «весьма бесчеловечными и дикими племенами»».

Далее вся эта история приобретает несколько детективный оттенок. Людовик тщательно допросил послов, и в результате расследования выяснилось, что «они принадлежат к народности шведской!». Это заставило императора считать их «скорее разведчиками, чем искателями дружбы», и послы были задержаны для окончательного выяснения обстоятельств. Предосторожность Людовика была вовсе не излишней, поскольку буквально за два года перед этим шведские викинги совершили сокрушительный набег на франкскую территорию, и в появлении шпионов можно было усмотреть подготовку к новому нападению.

О дальнейшей судьбе этого посольства в Бертинских анналах не сообщается, но уже изложенная информация позволяет сделать несколько важных выводов. Суть их следующая.

В 30-е годы IX века, то есть ещё до летописного призвания варягов во главе с Рюриком, где-то на территории Восточной Европы возникает государство «русов», правитель которого называется «хаканом», что явно связано с тюркским титулом «каган». Этот «хакан» пытается установить дружеские отношения с одной из сильнейших империй тогдашнего мира — Византией. Активную роль в государстве русов играют скандинавы, которые и выступают от его лица в качестве послов. Трудно сказать, сколько сотен страниц комментариев к этим известиям Бертинских анналов было написано историками за два века, и здесь нет необходимости подробно останавливаться на этом. Для нас в данном случае наиболее существенным является вопрос о локализации этого государственного образования.

Многие историки, среди которых были и норманнисты, и антинорманнисты, размещали «каганат русов» в Среднем Поднепровье, видя в нём прямого предшественника Киевской Руси. Основным аргументом при этом является титул «каган», который, как полагают, мог быть принят правителем «русов» или в подражание кагану Хазарии, или как свидетельство независимости от последней. Согласно другой точке зрения, «каганат русов» располагался на севере Восточной Европы — в районе Ладоги—Новгорода. Надо сказать, что в контексте археологических данных, о которых уже шла речь, это предположение выглядит наиболее вероятным. Не рассматривая пока всех аргументов, укажем о бессмысленности возвращения послов из Константинополя в Киев через низовья Рейна, в то время как для пути в Ладогу этот маршрут был совершенно естественным, он занимал по времени лишь несколько недель.

Известия о северорусском протогосударстве первой половины IX века отразились и в арабских источниках. Однако интересующие нас сочинения восточных авторов — это не летописи, содержащие конкретные датированные сведения, а именно сочинения, рассказывающие о различных странах и народах. При этом более поздние авторы широко использовали труды своих предшественников, включая целые отрывки из них в свои сочинения. Одним из древнейших среди дошедших до нашего времени считается текст арабского географа Ибн- Русте «Дорогие ценности», написанный в самом начале X века, но восходящий к не сохранившемуся анонимному произведению IX века. Ибн-Русте сообщает: «Что же касается ар-Руссии, то она находится на острове, окруженном озером. Остров, на котором живут, русы, протяженностью в три дня пути, покрыт лесами и болотами, нездоров и сыр до того, что стоит человеку только ступить на землю, как последняя трясется из-за обилия влаги. У них есть царь, называемый хакан русов. Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазарию и Булгар и там продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян. У них нет недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен. Единственное их занятие торговля соболями, белками и прочими мехами. Многие славяне поступают к ним на службу, чтобы таким образом обеспечить себе безопасность…». Далее идут сведения об обычаях русов.

Конечно, не всё в сочинениях арабских авторов следует понимать дословно. Информация попадала к ним порой явно не из первых рук и, кроме того, для этих описаний свойственно стремление поразить правоверного читателя непривычной для мусульман и жителей юга экзотикой и курьёзами. Поэтому совершенно бесполезно было бы искать на карте Восточной Европы озеро, на котором имеется остров размерами в «три дня пути», то есть около шестидесяти километров в поперечнике. Но, вместе с тем, характеристика местности достаточно определённая. Болотисто-лесистый пейзаж, добыча пушнины, которой торгуют русы — всё это позволяло исследователям помещать «остров» где-то на Северо-Западе, обычно в районе Новгорода. Здесь необходимо обратить внимание на определённую перекличку арабских и скандинавских известий. Речь идёт о скандинавском названии Новгорода — Хольмгард, что обычно переводится как «город на острове» или буквально «островной город». Действительно, если взглянуть во время весеннего разлива на округу Новгорода, так сказать, с высоты птичьего полёта, то мы увидим, что она действительно состоит из островов. Крупнейшим из них будет Поозерье, заключённое между Ильменем и Веряжей, и вторым — пространство между Волховом и Малым Волховцом. Общая протяжённость обоих островов достигает почти сорока километров.

Такие истоки могли иметь арабские сведения об «острове руссов». Но, как бы то ни было, проблемы локализации этого «таинственного острова» фактически не существует. Большинство исследователей связывали и связывают его с центром Новгородской земли. Здесь важнее другое. Применение арабскими авторами к правителю «острова русов» титула «каган» позволяет поставить этот факт в один ряд со сведениями Бертинских анналов о «каганате русов», что является ещё одним аргументом в пользу приоритета Новгорода перед Киевом в процессе сложения русской государственности в первой половине IX века.

Военная и торговая активность «Волховской Руси» простиралась достаточно широко. Кроме участия русов в восточной торговле, можно говорить об их появлении на Чёрном море в качестве серьёзной военной силы, совершающей набеги на владения Византии. Сведения об этих событиях дошли до нас в двух греческих церковных произведениях: житиях Стефания Сурожского и Георгия Амастридского. Оба источника сложны и в какой-то мере спорны, но многие авторы признают достоверность содержащейся в них информации.

Более древним и интересным для нас является житие Стефания Сурожского. Оно повествует, в частности, о том, что на византийские владения в Крыму напала новгородская рать, которую привёл князь Бравлин. Русы разорили побережье от Херсона до Керчи и «с многою силою» подступили к Сурожу (современный город Судак). После десятидневной осады город был взят. Начались грабежи. Бравлин попытался захватить богатства местного храма Святой Софии, где находилась гробница Стефана, в которой хранились немалые сокровища. Но предводителя постигла неудача. Произошло чудо. У гробницы святого Бравлин был поражён внезапным недугом — «обратися лице его назад». Лишь после того, как было отдано приказание прекратить грабёж, вернуть всё захваченное и отпустить пленных, лицо князя приняло нормальное положение. Потом состоялось крещение Бравлина.

Предметом обсуждения историков в данном случае, естественно, является не чудо, а реальные события, которые могли лечь в основу «жития»: сам поход, крещение предводителя как элемент дипломатических отношений и другие. Для нас же наиболее важным является то, откуда пришло в Крым русское войско. Комментируя этот факт, советский историк М.В. Левченко писал: «Сообщение о том, что русские явились из Новгорода, а не из Киева является доказательством того, что рассказ о посмертном чуде сложился раньше, чем Киев сделался центром государства и исходным пунктом для военных экспедиций».

Эпизод, связанный с походом русов в «Житии Георгия Амастридского» в общих чертах схож с вышеизложенным. В нём говорится о сокрушительном нападении на область Пафлагонию, расположенную на южном побережье Чёрного моря. Как и в первом случае, подобно Стефанию Сурожскому, местный святой Георгий совершает посмертное чудо, спасая родной город Амастриду от свирепых варваров. Как полагают историки, этот поход действительно имел место и состоялся где-то в промежутке между 825 и 842 годами.

Вероятность этих походов подтверждается и усиливается общим контекстом событий 30-х годов IX века. В середине этого десятилетия хазары обращаются к Византии с просьбой помочь им построить на Дону военную крепость. Так, под руководством византийских инженеров в низовьях Дона был возведён Саркел. Он должен был препятствовать передвижению кочевых орд угров и печенегов и, главное, контролировать движение на Дону — основной торговой артерии первой половины IX века.

Другими действиями Византии, направленными против угрозы русов, явилось создание в Крыму отдельной территориально-административной единицы — фемы, что обеспечивало более чёткую организацию обороны. Так что весьма заинтересованное отношение византийского императора Феофила к русскому посольству, прибывшему к нему в 838 году с предложением о мире и дружбе, представляется очень даже понятным.

Итак, отдельные, казалось бы, разрозненные события первой половины IX века на самом деле связаны в единый узел. Все вместе они подтверждают достоверность существования в этот период в северной части восточнославянского мира, а конкретно в районе Ладоги и Новгорода, достаточно сильного предгосударственного или раннегосударственного образования, вполне соотносимого с известным по письменным источникам «каганатом русов». Как уже говорилось, некоторые современные учёные, признавая существование созданного скандинавами этого «каганата», традиционно размещают его в Среднем Поднепровье с центром в Киеве. Слабым звеном этой гипотезы является безусловное отсутствие скандинавских древностей первой половины IX века на этой территории. Так что найденные на Рюриковом городище медные монеты императора Феофила вполне могут быть материальным свидетельством посольства от Русского каганата в Византию, произошедшего согласно Бертинским анналам в 839 году.

К сожалению, дальнейшая судьба «каганата руссов», в котором впервые в Восточной Европе зазвучало будущее название нашей страны и народа, вырисовывается смутно. Видимо, в 40—50-е годы IX века развитие прервалось. По мнению некоторых авторов, социальная верхушка этого раннегосударственного образования подверглась разгрому в результате активизации норманнских набегов. Археологическое отражение этих событий учёные видят в факте сильного пожара в Ладоге в начале 40-х годов, после которого меняется планировка поселения, увеличивается количество «больших домов» — типа жилищ, имеющих северное происхождение, и вообще, судя по находкам, увеличивается доля скандинавов в населении этого важного центра. Данные события связывают с летописным сообщением о приходе варягов «из-за моря» и наложении дани на население Северо-Запада. После изгнания этих варягов, как мы помним, и происходит, согласно летописи, призвание Рюрика с братьями.

Так какое же событие следует отмечать в качестве исходного в процессе становления древнерусского государства? Всё же следуя традиции, которой уже более 150 лет, считая от празднования в 1862 году тысячелетия Руси, его следует связать с призванием Рюрика. В качестве весомого аргумента можно привести тот факт, что, начиная с этого момента, процесс формирования государства идёт непрерывно.

Владимир Конецкий