ШАХМАТНЫЙ ДЕБЮТ

Древний Новгород называют одним из крупнейших «центров шахматной игры» в средневековой Руси. При раскопках на его территории, на усадьбах в разных концах города найдено немало шахматных фигурок, сделанных из разного материала (дерева, кости, камня и пр.), что свидетельствует о широком развитии этой игры среди разных слоёв населения. Попробуем заглянуть не столь глубоко в историю и осветить весьма скудные страницы «шахматной» жизни города на рубеже XIX—XX веков.

Отправной точкой для небольшого экскурса возьмём 1885 год, когда в новгородской типографии Н.И. Богдановского было издано в виде брошюры «Руководство для изучения шахматной игры и ее теории», составленное штабс-­капитаном Николаем Александровичем Рыбалтовским, служившим на тот момент командиром 2‑й полубатареи 22‑й артиллерийской бригады, квартировавшей в Новгороде. По всей видимости, это было первое специальное местное издание, целиком посвящённое шахматной игре.

Немного об авторе книги. Н.А. Рыбалтовский, родившийся в 1852 (1853?) году, происходил из старинного дворянского польского рода, представители которого с XVII века верно служили российскому престолу на военной службе. Его мать, Юлия (Серафима) Семёновна, была из известного княжеского рода Урусовых. Юный выпускник Павловского военного училища в августе 1873 года был зачислен прапорщиком в 22‑ю артиллерийскую бригаду, где прослужил почти 30 лет. В конце 1880‑х он в чине капитана занимал должность заведующего хозяйством 3‑й батареи 22‑й артиллерийской бригады, в середине 1890‑х годов заведовал там же бригадной учебной командой. В 1898—1900 годах. подполковник Рыбалтовский на рубеже веков состоял командиром 7‑й батареи 37‑й артиллерийской бригады, расквартированной в Селищенских казармах, в 1901 году он уже возглавлял 2‑ю батарею 22‑й артиллерийской бригады.

Автор-составитель написал к руководству прекрасное, умное предисловие. Свой труд, где, по его же словам, нет ничего «новоизобретенного», Рыбалтовский оценивал весьма скромно, как первый опыт «в составлении почерпаемых из многих источников сведений, относящихся до правил, способа изучения и истории шахматной игры», им были сделаны «выборки» из целого ряда источников, основным из которых он называл немецкое издание А. Гебелера (в переводе А.И. Куколевского). При работе над книгой он также использовал руководства, изданные на иностранных языках, в частности французском и польском. Свою главную задачу автор видел в составлении краткого руководства, как для начинающих заниматься шахматами, так и для лиц, умеющих играть, но не знающих шахматной теории. Заодно Рыбалтовский надеялся пробудить у читателей интерес к древней игре. Не последним побудительным мотивом к написанию руководства послужил очевидный факт, что в России того времени почти нельзя было найти дешёвых шахматных изданий, а среди имеющихся дорогих — очень немногие были написаны на русском языке.

По мнению Рыбалтовского, его руководство могло «служить верным справочным указателем во всех спорных вопросах между игроками-любителями, особенно в тех случаях, когда импровизация в ходах и положениях фигур касается извращения этой игры». Ему не раз приходилось сталкиваться с любителями игры, которые упорно отрицали пользу и даже само существование шахматной теории. Согласно убеждению составителя, хулители шахматной теории не знали, что та «вовсе не давала правил играть так, а не иначе, но, создавая правила ходов для начала и развития партий и приводя игры замечательных игроков, она создает науку игры, со всею математической последовательностью и логикою. В этом случае она тождественна с математикой, результатом изучения которой является точность или правильность соображения мыслей, доставляющая нашим суждениям логическую последовательность». «Незнание шахматной игры умаляет значение и силу этой игры, низводит ее с пьедестала умной и серьезной на более низкую ступень», — подчёркивал Рыбалтовский. Тем же, кому его доводы и примеры могли показаться неубедительными и недостаточными для привлечения их к изучению шахматной теории, автор брошюры предлагал на первый раз, хотя бы «по принуждению», разыграть несколько партий «славнейших игроков» и самим почувствовать «прелесть этой царственной игры».

Наряду с партиями известных зарубежных шахматистов в руководстве Рыбалтовским приводились любопытные партии отечественных мастеров этой игры, в частности князей Сергея и Дмитрия Семёновичей Урусовых — родных братьев своей матери. С.С. Урусов, имевший в армии звание генерал-майора, считался одним из лучших шахматистов своего времени в России и являлся автором работ по теории шахмат. Он, к примеру, написал «Руководство к изучению шахматной игры», публиковавшееся частями в 1859—1861 годы в «Шахматном листке». Действительный статский советник Д.С. Урусов входил в число учредителей Петербургского общества любителей шахматной игры, основанного в 1853 году, и состоял членом комиссии по выработке уставов шахматной игры 1854 и 1857 годов. Вполне вероятно, что именно Урусовы привили юному Николаю любовь и интерес к древней игре.

Любопытно привести названия шахматных фигур («шашек») и их вариации, использующиеся в руководстве: королева (ферзь, дама), офицер (лауфер, слон), тура (ладья, тур-пушка — «изображенная башней пушка»). Имеется там и пояснение такого рода: «…все фигуры, кроме пешек, часто называются вообще офицерами».

Одна из глав в руководстве была посвящена «недавно изобретенному» варианту древней игры — «шахматной игре вчетвером», придуманной в основном для любителей картёжной игры в вист. К обыкновенной шахматной доске прибавлялось с каждой стороны по три ряда клеток, всего по 24, так что игра происходила на 160 клетках. При таком варианте игры два игрока-«союзника», сидящие напротив друг друга, играли белыми фигурами разной величины, а двое других — чёрными. «Шашки» (так автор называет все шахматные фигуры) устанавливались в последних двух рядах. «Союзникам» разрешалось советоваться меж собой только в случае, если одному из них грозил мат или шах. Рассказывая об «игре вчетвером», Рыбалтовский отмечал, что сделанные в ней уклонения от традиционной игры с двумя участниками никак нельзя считать усовершенствованием классической шахматной игры.

В последней части брошюры среди прочего материала, главным образом исторического характера, Рыбалтовским были помещены три шахматные задачи, почерпнутые им «из рукописей древних времен».

Рыбалтовский за долгие годы своей службы в составе 22‑й артиллерийской бригады сумел завоевать искреннюю любовь и уважение среди сослуживцев. Офицеры за глаза называли его «папочкой», а нижние чины буквально «обожали» своего командира, за всю свою службу не отдавшего под суд ни одного солдата. «Надо в солдатике смотреть человека, а не машину, строгостью только его озлобишь», — обычно говаривал он.

В 1904 году Рыбалтовскому было присвоено звание полковника. 26 июля 1905‑го 2‑я батарея 22‑й артиллерийской бригады сердечно и трогательно простилась со своим «горячо любимым» командиром, получившим назначение возглавить вновь сформированную в Гродно 10‑ю Восточно-Сибирскую стрелковую парковую артиллерийскую бригаду, отбывавшую на театр военных действий на Дальнем Востоке.

Известно, что к концу 1900‑х годов полковник Рыбалтовский командовал 2‑м дивизионом 6‑й Восточно-Сибирской стрелковой артиллерийской бригады.

В сентябре 1905 года в Новгороде появился ещё один страстный поклонник и пропагандист шахмат — Адольф Адольфович Граф. Выходец из лифляндских мещан, бывший студент Юрьевского университета, выдержавший в 1904 году испытания на звание преподавателя в Петербурге, был принят учителем немецкого языка в Новгородское реальное училище. Прекрасно образованный молодой человек, серьёзно занимавшийся лингвистическими исследованиями древнегерманского эпоса, заявивший о себе как о разностороннем спортсмене и неплохом музыканте, вдобавок ко всем своим вышеперечисленным достоинствам, был хорошим шахматистом. Но, очевидно, главной заслугой А.А. Графа за время его пребывания в Новгороде стало то, что он показал себя весьма усердным и настойчивым популяризатором физической культуры, в том числе и шахматной игры.

В ноябре 1905 года в «Волховском листке» от имени А.А. Графа, проживавшего тогда в доме Данилевича на Нутной улице, было дано следующее объявление, адресованное «господам шахматистам»: «С согласия образующегося шахматного кружка, прошу желающих принять участие в шахматном турнире и заявить об этом мне. В турнире будут участвовать 10—12 игроков». Примечательно, что здесь же прилагалась одноходовая шахматная задача «№ 1», «сообщенная» неким господином Б., что стало, по-видимому, первым опытом подобной публикации в истории местной периодики.

Официального признания первый шахматный кружок тогда не получил. Наступивший вслед за революционными событиями 1905 года реакционный период во внутренней политике государства был совсем неподходящим временем для проявления какой-либо общественной самодеятельности и любых гражданских инициатив. В губернском центре, наряду со многими другими явлениями общественной жизни, на какое-то время прекратилась, по сути, так и не успев начаться, всякая публичная шахматная деятельность.

Впрочем, в Новгороде в начале XX века существовали определённые места, где желающие могли всегда сыграть партию-другую в шахматы. В первой половине 1900‑х часть территории усадьбы М.В. Шульгина в конце Мало-Михайловской улицы арендовало Новгородское общество велосипедистов-любителей, устроившее там своеобразный сад для спортивных игр. Публике в саду, наряду с разными спортивными играми и другими развлечениями, предлагали сразиться в настольные игры, такие, например, как шахматы и лото. Примечательно, что в те годы скоротать время за шахматной доской можно было даже в некоторых злачных местах. Так, в ресторане городского головы А.А. Соловьёва в Летнем саду желающие под закуску и бокал вина могли посидеть за шахматами и шашками. В 1910 году Новгородский губернатор разрешил вести игру в шахматы и шашки в «Русском трактире», расположенном на Большой Московской улице и тоже принадлежавшем А.А. Соловьёву. Несмотря на то, что этот вид досуга пользовался гораздо меньшей популярностью у публики, чем азартные игры на бильярде и в карты, определённая категория посетителей предпочитала именно его.

В начале августа 1909 года в местной газете появилось сообщение, что в Новгороде, благодаря инициативе всё того же А.А. Графа, начался шахматный турнир с участием десяти любителей. Его организаторы через газету выразили пожелание, чтобы число участников турнира пополнилось ещё хотя бы двумя шахматистами. Игры предполагалось проводить как в Клубе соединённого общества, так и на частных квартирах участников. Все сведения и правила проведения соревнований можно было узнать у А.А. Графа, к тому времени проживавшего в доме Масловского на Большой Московской улице.

Заметный всплеск интереса к шахматной игре в Новгороде произошёл в начале 1910‑х. Главным образом благодаря энергии и организаторским способностям А.А. Графа шахматы, особенно среди учащихся средних учебных заведений, получили небывалую популярность, стали чаще проводиться турниры. В апреле 1911 года закончился шахматный турнир в Общественном клубе, размещавшемся в двухэтажном здании на Козьмодемьянской улице на территории усадьбы Стальновых. В отсутствие нескольких сильных местных шахматистов в соревновании приняло участие только девять человек. Победителем турнира стал «студент» Лукирский, следом за ним шёл А.А. Граф, а третье место занял один из братьев Чупятовых. Кроме них, в соревновании участвовали Завилович, Данюшевский, Канин, Верхопятницкий, Гайсинский и Рубинштейн.

Небольшая справка об участниках турнира, которая, за отсутствием имён (инициалов) указанных шахматистов, носит в известной степени гипотетический характер. Триумфатором турнира, по-видимому, был сын надворного советника, служившего землемером, Пётр Иванович Лукирский, бывший на тот момент учеником 7‑го класса мужской гимназии (в те годы учащихся старших классов гимназии в обиходе иногда именовали студентами). Впоследствии П.И. Лукирский станет известным учёным-физиком, получит звание академика. Между тем совершенно нельзя исключить, что звание лучшего новгородского шахматиста мог завоевать старший брат будущего учёного. Кто именно из Чупятовых (а всего в семье было пять братьев) участвовал в турнире, точно сказать трудно. Вероятнее всего, это мог быть Галактион Терентьевич Чупятов, который считался одним из самых сильных и универсальных спортсменов Новгорода той поры, а также был одним из учредителей местного спортивного кружка и входил в состав его комитета. Николай Чупятов тоже принимал участие в основании и работе спортивного кружка. Ещё один из братьев, Леонид, ставший учеником К.С. Петрова-Водкина, позже вырос в крупного художника и теоретика авангарда. Его художественная манера и взгляд на искусство позволяют думать, что его творческой натуре должны были быть близки дух и философия шахмат. Дмитрий Васильевич Верхопятницкий, выпускник учительской мужской семинарии, состоял сотрудником статистического бюро в Новгородском губернском земстве. Перед революцией он активно включился в общественно-политическую деятельность. На выборах в Учредительное собрание в 1917 года статистик проходил в списках выборщиков от Партии народной свободы (Конституционно-демократической партии). Тогда же он состоял в редакционном бюро «Новгородской жизни». В разные годы Верхопятницкий был автором ряда статей и трудов по статистике Новгородской губернии. В советское время он работал научным сотрудником в нескольких институтах и учреждениях Москвы и Ленинграда, имел степень кандидата экономических наук. Василий Петрович Гайсинский служил вольнонаёмным капельмейстером в 87‑м пехотном Нейшлотском полку, квартировавшем в Аракчеевских казармах. Иногда он писал театральные и музыкальные рецензии в «Волховском листке». Арон Михайлович Завилович по профессии был дантистом. Что касается двух последних, то вполне возможно, что непосредственно участвовали в турнире не они, а ­кто-либо из их сыновей. Насчёт оставшихся участников турнира, лишь можно предположить, что это были молодые люди из семей местных торговцев, среди которых мельком приходилось встречать упоминание указанных фамилий.

Сразу после окончания турнира его устроители через газету объявили о том, что ими в скором времени будет организован «уравнительный (Handicap)» турнир, для участия в котором призывали записываться всех любителей шахмат. Вероятно, для привлечения к шахматной игре как можно большего количества заинтересованных лиц организаторы делали заявление, что в новом турнире со стороны сильных и опытных игроков новичкам будет даваться фора (гандикап) для выравнивания возможностей. Одновременно сообщалось, что все лица, интересующиеся шахматами, могут всегда по вечерам найти себе в клубе подходящих по уровню подготовки партнёров.

Шахматный матч между Лукирским и А.А. Графом состоялся в мае 1911 года. В очном поединке лавры победителя достались А.А. Графу, опередившему на одно очко соперника в матче из шести игр.

В том же месяце в реальном училище прошёл внутренний шахматный турнир среди шести учеников 5‑го класса. На этот раз выявить лучшего не удалось, так как сразу трое юношей — Гусаковский, Виноградский и Болонин — набрали равное количество очков.

Именно сильнейшие участники последнего турнира, к тому времени перешедшие в следующий (шестой) класс, к которым присоединился Коваленков, занявший в том турнире четвёртое место, составили команду своего учебного заведения в матче с гимназистами. Неоднократно выраженное желание учащихся реального училища сразиться, по примеру столичных средних учебных заведений, в шахматном поединке с воспитанниками гимназии наконец-то получило своё воплощение в жизнь в начале ноября 1911 года. Открытие турнира, организатором и руководителем которого был А. А. Граф, состоялось в здании реального училища в присутствии училищного начальства. Каждое учебное заведение выставило команду из четырёх человек. За команду мужской гимназии выступали ученики разных классов: Воинов, Израильтан (Израельтан), Соловьёв и Котов.

Гусаковский уже имел среди сверстников авторитет сильного игрока, неслучайно за ним закрепилось прозвище «Пилсбери» — по имени американского шахматиста, большого мастера комбинационной игры. В турнире он сумел продемонстрировать способность к проведению быстрых комбинаций, однако ему часто не доставало выдержки и внимания для оценки позиции на шахматной доске в завершающей стадии партий. Реалист Николай Болонин, получивший среди юных шахматистов прозвище «Чигорин», провёл весь турнир «со спокойствием старых мастеров». Он родился в семье учителя рисования реального училища Ф.Ф. Болонина. Его отец, окончивший Императорскую Академию художеств со званием неклассного художника, умер в 1910 году в чине статского советника. Леонид Коваленков приходился сыном другому весьма уважаемому в городе учителю начальной школы И.Т. Коваленкову. Юноша неплохо рисовал, его работы были представлены на первой художественной выставке в Новгороде в марте—апреле 1911 года. Осенью 1918 года Л.И. Коваленков был избран секретарём первого в городе Общества художников и вскоре даже стал его председателем. Котов, которого в гимназии окрестили «Ласкером» (в честь немецкого шахматиста чемпиона мира Э. Ласкера), вероятно, происходил из семьи инспектора по сельскому хозяйству Управления земледелия и государственных имуществ, статского советника Н.И. Котова, а Воинов был сыном секретаря уголовного отдела Окружного суда, надворного советника Н. К. Воинова.

Реалисты очень сильно начали принципиальный для обеих команд матч. В первом туре они всухую разгромили гимназистов — 4 : 0. Однако в последующих турах сильнее оказались воспитанники гимназии. В шахматных поединках они показали больше выдержки и уверенности. Матч завершился с общим счётом 9 : 7 в их пользу. Команда победителей получила специально учреждённый переходящий кубок. Решающее очко в копилку гимназистов принёс Котов, обыгравший Гусаковского. Чтобы вернуть себе утраченное реноме одного из сильнейших молодых игроков, Гусаковский после турнира вызвал Котова на индивидуальный поединок из трёх партий. Матч между амбициозными юношами не выявил победителя, завершившись ничьей.

Запись ходов финальной части партии, сыгранной в первом туре «ученического» шахматного турнира, партия между Котовым и Коваленковым была приведена в «Новгородской жизни». Более того, в газетной заметке даже был сделан аналитический разбор ходов. Есть основание полагать, что подобная запись партии между местными игроками впервые появилась на страницах новгородского издания.

Несмотря на то, что «шахматная муза» играла весьма скромную роль в школьной жизни тех лет, находилось немало подростков, которые охотно поменяли физические занятия на умственные. А в младших классах реального училища началась настоящая «шахматная лихорадка». Между разными классами стали устраиваться «побочные» турниры, в которых нередко младшие ученики брали верх над своими более взрослыми товарищами.

В декабре 1912 года начался второй шахматный матч между командами мужской гимназии и реального училища. Гимназисты выставили следующий состав: Израельтан (Израильтан) (8‑й класс), Созин, Кольцов, Соловьев (7‑й класс), Котов (6‑й класс), Покровский (запасной). Реалистов представляли: Болонин (7‑й класс), Фридман, Нейманд, Евстигнеев (6‑й класс), Фёдоров (4‑й класс). С самого начала матча завязалась упорная борьба, первый тур закончился вничью — 2,5 : 2,5, а вот итоги турнира остались неизвестны.

Как видно из составов команд, представлявших учебные заведения, те значительно обновились. Кое-что о новичках. Нейманд приходился сыном бывшему директору и инспектору реального училища К.К. Нейманду, умершему в 1910 году. Отцом Кольцова, по всей видимости, был член Окружного суда, статский советник (с 1914 г. — действительный статский советник) М.Д. Кольцов, гласный городской думы и преподаватель права и в гимназии, и в реальном училище. Чиновник пользовался в Новгороде заслуженным уважением за свою многолетнюю и многостороннюю общественную деятельность. Впервые среди участников шахматных баталий встречается имя Созина. Речь идет о Вениамине Иннокентьевиче Созине, который впоследствии стал, пожалуй, самой интересной и яркой фигурой в истории новгородских шахмат, по крайней мере, первой половины XX века. Он был сыном священника Софийского собора, с 1912 года занявшего место протоиерея Никольского собора. Вениамин Созин окончил полный курс 8 классов Александровской мужской гимназии в 1914 году с золотой медалью. Последний экзамен в их классе состоялся 31 мая 1914 года. В газетной заметке, посвящённой этому событию, говорилось: «На другой день в ресторане Малаховича состоялся традиционный товарищеский обед, после которого зрелые юнцы в новых студенческих фуражках и куртках весело разгуливали по саду». Любопытная и довольно странная традиция бытовала в те годы среди выпускников гимназии. Они выбрасывали в Волхов надоевшие им учебники. По этому поводу в местном издании писали: «Многими учебниками, как непригодным балластом в жизни, унавожено дно Волхова».

После окончания гимназии В.И. Созин поступил на физико-математический факультет Петроградского университета. Но Первая мировая вой­на заставила его прервать обучение, в 1916 году он был мобилизован в армию. В декабре того года окончил школу прапорщиков в Киеве. Позднее Созин какое-то время проходил службу в 177‑м пехотном запасном полку, расквартированном в Новгороде. Летом 1917 года в составе 29‑го стрелкового полка он находился в рядах действующей армии на Румынском фронте. В Новгороде Созин снова оказался в 1918 году, где устроился на работу бухгалтером. Все часы своего досуга он посвящал шахматам. Здесь он стоял у основания Новгородского шахматного клуба. Впоследствии Вениамин Иннокентьевич стал известным мастером шахматной игры, но более всего он преуспел в развитии шахматной теории. На протяжении нескольких лет он — редактор теоретического отдела журнала «Шахматный листок». Также Созин автор двух книг и массы статей по шахматной тематике. Его именем назван вариант сицилианской защиты «Атака Созина» (после развития варианта Р. Фишером — «Атака Созина — Фишера»).

Таким выдался шахматный дебют в истории дореволюционного Новгорода.

Александр Кириллов