ВЕСЬЕГОНИЯ. ХРАНИТЕЛИ ПАМЯТИ

«Хранить память о других — это оставлять добрую память о себе».
Д.С. Лихачёв

 

В XI—XII веках Новгород стал центром громадной территории, простиравшейся от Северного Ледовитого океана до Торжка и имевшей весьма расплывчатые условные границы. Уже в начале второго тысячелетия нашей эры Весь Ёгонская тяготела к Новгороду и не раз упоминалась в ХIII—ХIV веках в договорных грамотах Новгорода с князьями. В договорной грамоте Новгорода с тверским князем Ярославом Ярославовичем середины 1260-х годов среди новгородских волостей были названы Ёгна, Торжок, Шипино, Вологда, Югра, Заволочье. К концу XIII века большая часть современного Весьегонского района входила в состав Новгородской феодальной республики и была административно оформлена в двух её волостях — Ёгна и Шипино.

По реформе 1708 года область пятин бывшей Новгородской земли вошла в состав Ингерманландской (Санкт-Петербургской) губернии. В результате её разукрупнения в 1727 году была образована Новгородская губерния, в составе которой была вотчина села Весь Ёгонская. Самостоятельная административная единица — Весьегонский уезд — появилась на карте России в 1776 году. Село Весь Ёгонская получило статус города. Весьегонск стал уездным центром Тверского наместничества, с 1796 года — Тверской губернии.

Сегодня Весьегония — это Весьегонский район Тверской области. Её история, в которой людские судьбы переплелись с её судьбой, — это часть истории нашей страны с её славными и драматическими страницами. Как и любая российская провинция, Весьегония богата замечательными людьми, особое место среди которых занимают хранители памяти — краеведы. Изучая историю своего края, они обогащают знания о регионе, формируют его культуру и культурную идентичность его населения, прививают согражданам привязанность к их малой родине, а через неё — к большой Родине, к миру и жизни.

 

Несвоевременный человек

 

В  декабре 2017 года в Москве открылась выставка работ художника-примитивиста Бориса Андреевича Расцветаева «Венеры комсомола», на которой были представлены «портреты таинственных красавиц с бесстрастными глазами». По словам организаторов выставки, история жизни автора этих работ «органично вписывается в гоголевскую мифологию захолустного городка. Неординарный талант Бориса Андреевича не был понят весьегонцами — они считали его чудаком. Его увлечение литературой, музыкой, живописью и лёгкой атлетикой оказалось недоступным для понимания земляков».

В октябре 2022 года исполнилось 30 лет с тех пор, как этот человек ушёл из жизни, так и не получив признания современников.

«В середине октября 1992 года на Весьегонск налетела снежная буря. Бушевал ветер, деревья ломались под тяжестью снега. В одну из этих ночей умер Борис Андреевич Расцветаев. В его квартире не было денег, чтобы похоронить хозяина, — четыре дня лежало его тело, когда, наконец, директор винзавода дал какие-то деньги. За гробом Бориса Андреевича шло несколько человек, а на могилу положили единственный венок с надписью «От соседей»».

Такими словами предваряет публикацию биографических материалов и дневников Б.А. Расцветаева известный весьегонский краевед Марат Михайлович Верхоланцев, который буквально спас архив Бориса Андреевича, купив, разобрав и подготовив его к печати. Марат Михайлович «оживил» для потомков этого удивительного, нестандартного человека. Сам он объясняет это так: «Мне было очень жаль, что я не познакомился ближе с Борисом Андреевичем, было стыдно, что я был таким легкомысленным. <…> Я чувствую себя виноватым — я не помог Расцветаеву при его жизни. Хотелось бы искупить часть своей вины перед ним хотя бы тем, что попытаюсь донести память об этом великом человеке до будущих поколений». Встреча этих людей была неизбежна. Подобно Борису Андреевичу, употреблявшему неожиданные словосочетания типа «бессмысленный смысл», скажу, что в них обоих есть непохожая похожесть (а может, похожая непохожесть?). Сам Марат Михайлович писал: «Я сравнивал свою жизнь с жизнью Расцветаева и находил много общего». Общим у них было уже то, что они оба в своё время были неотъемлемой частью города, занимали в его истории особое место.

Кем же был Борис Андреевич Расцветаев? Как он прожил отмеренные ему судьбой 88 лет? Чем запомнился он своим землякам? Какой след он оставил в истории Весьегонска, в котором прожил всю жизнь?

Борис Андреевич родился в 1904 году в семье учителя Весьегонского народного училища. После смерти отца он вынужден был пойти работать кочегаром на электростанцию, и потому не смог получить подобающего образования. Природа наделила его многими талантами, которые не получили должного развития. Понимая, что он лишён возможности продолжать учёбу в техникуме или институте, Борис составил для себя программу самообразования. Он занимался математикой, читал книги по истории искусства, художественную литературу: «Я стал бы максимально полезен, если бы мне дали надлежащее развитие. Я художник отличный, но недоразвитый, писатель, хорошо умеющий выражать мысль, но не имею тренировки, музыкант-пианист, но неграмотный и не имеющий школы. Везде, во всём самоучка». Да, он был во всём самоучкой: самоучка-изобретатель, самоучка-писатель, самоучка-художник, самоучка-музыкант…

Из всех обстоятельств, формирующих человека, важнейшим является сознательное отношение к собственной жизни, к собственным мыслям и планам, и прежде всего — к собственным действиям. Вся жизнь Бориса Андреевича — непрерывный труд самосовершенствования и самовоспитания.

Уже в детстве Борис отличался от сверстников своей страстью к технике. Через всю жизнь он пронёс любовь и благоговейное отношение к железной дороге и паровозам, мечтал оказаться возле этих замечательных машин, управлять ими. Он считал труд кочегара самым важным, и потому к своим обязанностям кочегара относился с величайшим тщанием. Его поражало, как вообще можно работать без интереса.

Впрочем, Борис Андреевич чрезвычайно ответственно относился к любой порученной ему (и не только порученной) работе. А работал он и механиком, и тапёром, и художником, и учителем рисования и черчения.

Итак, художник-самоучка, художник-примитивист. Что изображал он на своих картинах, написанных на дешёвой бумаге гуашью или карандашом? В ранних работах преобладали пароходы, паровозы, машины. Часть картин была посвящена роботам, борьбе миров, межпланетным полётам. Потом появилась бытовая тематика, а в последние годы жизни — пейзажи Весьегонска и его окрестностей. По мнению М.М. Верхоланцева, его картины — «это произведения не дилетанта, это произведения примитивиста. И если бы судьба сложилась по-другому, его произведения могли бы украшать музеи страны, как произведения Пиросмани, Честнякова, Руссо-таможенника».

Что можно сказать о Расцветаеве-учителе? Когда я училась в школе, Борис Андреевич вёл у нас уроки черчения. Мне кажется теперь, что он пасовал перед нами, не зная, как справиться с шумными подростками. Не скажу, чтоб мы озорничали на уроках, но дисциплина, мягко выражаясь, была не на должном уровне. Однако, не повышая во время занятий голоса, Борис Андреевич был весьма требователен, когда дело касалось сбора «плодов» его деятельности. Заработать у него пятёрку было чрезвычайно сложно. Речь шла не только об умении читать чертежи или создавать чертежи различных деталей, но и об эстетической стороне дела. Чертили мы на альбомных листах тушью, с помощью множества инструментов (у каждого была готовальня). А сколько неприятностей причинял используемый на последних этапах рейсфедер (нынешние школьники о таком инструменте и слыхом не слыхивали)! Кажется, всё готово, осталось провести последнюю черту, как вдруг дрогнула рука — и вот незначительный зигзаг, а то и капля. Всё начинается сначала. Порой на выполнение домашнего задания по черчению уходил почти весь выходной. Зато с какой благодарностью мы вспоминали своего учителя позже: почти все мы умели печатать плакатным пером, не проводя дополнительно никаких линий; у тех же, кто поступал в технические вузы, не было с черчением никаких проблем.

 

Тапёр… Откуда это умение владеть инструментом? Узнав, что музыка помогает развитию художественных способностей, Борис Андреевич решает непременно заняться ею. Когда знакомый дал ему на время гармонь, он «играл на ней целыми днями, а вечером выносил в сад и там тоже играл. И приобрёл большую популярность». Вообще играл Борис Андреевич на гармони, фисгармонии и пианино; переложил некоторые вещи с патефона на фисгармонию. А на 76-м году жизни взял в руки аккордеон, и… сразу полилась музыка. «У меня словно крылья выросли за спиной. Могу! Значит, могу!» — восклицал он.

Будучи страстным книгочеем, Борис Андреевич овладел хорошим литературным слогом и, обладая пытливым умом и зорким глазом, мог бы стать большим писателем. Кстати, порой он неосознанно использовал приём, типичный для А. Платонова, стремившегося подчеркнуть несуразности жизни — соединение словесных штампов с обычными словами: «Все живут каким-то бессмысленным смыслом». По собственным подсчётам Бориса Андреевича, он написал более 40 повестей и рассказов. Сюжеты некоторых из них фантастические. Может быть, именно мечтательность, умение уйти от серой действительности в мир грёз помогало Борису Андреевичу выживать порой в невыносимых обстоятельствах и справляться с материальными трудностями, которые преследовали его всю жизнь. Но, пожалуй, лучшим его литературным произведением являются воспоминания о старом Весьегонске.

Кто-то из великих сказал: «Это мечтатели вращают планету». Да, порой эти люди кажутся обывателям нелепыми, смешными именно потому, что не похожи на них самих. Но сколько в них света и тепла, как похожи они своей непосредственностью на больших детей!

Вновь возвращаюсь к записям М.М. Верхоланцева: «Он был очень глубокий человек: в его архиве, в его дневниках много рассуждений о смысле жизни, есть разработки и есть, так можно сказать, научного характера. Прежде всего, это мысли о космосе, о межпланетных связях, о влиянии космических сил; тут Расцветаев перекликается с работами Циолковского и Вернадского. Рассуждает он и о предназначении человека в космическом понятии».

Ещё одной страстью Бориса Андреевича была математика. Вот, например, записи из его дневника: «1923 год, 5 мая. Утром вычислял с логарифмами. 26 апреля 1928 г. я не пошёл на пароход, а занялся с раннего утра черчением диаграмм. Первая — рост населения Весьегонска с 1783. Вторая — расселение населения, тоже с 1783 г. Диаграммы довольно интересные, необходимо изобразить фигуры отдельных сословий в костюмах соответствующей эпохи. И я справился с этой задачей». «Зачем?» — удивитесь вы. Борису Андреевичу всё это было интересно! Вот названия некоторых из его многочисленных математических разработок: «Ханойские башни», «Искусственные астрономические системы», «Бинарная прогрессия и логарифм 2», «О факториале № 2–3 …n!» и т.д. Вам всё понятно? Мне — ничего. В его таблице «Опыт расширения границ имён числительных» — числа, превышающие миллионы и миллиарды, числа в степени, равной самой себе. Он даёт им названия. Например, десять миллионов в десятимиллионной степени, равное десяти миллиардам, — громада, десять миллиардов в десятимиллиардной степени — колоссавр, число со ста миллиардами нулей — униколоссавр.

«Униколоссавр» — именно так назвала свой очерк о нём, опубликованный в 2001 году в журнале «Дружба народов», журналистка Людмила Синицына. В частности, она писала: «Неумение заботиться о себе, о хлебе насущном, скудость и бедность быта вызывает, как правило, осуждение и насмешку, жалость и презрение обывателя. Конечно, мир не может быть населен только такими людьми, как Расцветаев. Окружающая среда, как правило, не выдерживая тяжести неординарной личности, давит и теснит её». Чудак? Да, чудак, но «чудак самим фактом жизни утверждает, что есть «антиресы» превыше дел насущных. И стойкое служение своим личным «антиресам» придаёт этим людям значение общественного деятеля — масштаб своего рода униколоссавра».

Борис Андреевич вёл здоровый образ жизни. Всю жизнь он ежедневно занимался спортом: метал копьё, ходил на лыжах и пешком в любую погоду… Часто его видели бегущим по лесу в трусах. Говорили даже, что иногда при этом он нёс на спине свою жену, чтобы увеличить нагрузку. В день своего 70-летия он прошёл 70 километров! В конце жизни, когда у него страшно болели ноги, он совершал свои походы, опираясь на велосипед.

Как он успевал всё это делать? Секрет прост и в то же время необычайно труден — организованность и самодисциплина. Чтобы реализовать свои многочисленные замыслы, Борис Андреевич постоянно проводил «ревизию» сделанного и планировал, планировал. Он постоянно был неудовлетворён собой.

«Да, поработано было немало. Но я ужасно разбросался, хочу объять необъятное, множество новых и старых идей приходят мне в голову, сочинения, к ним иллюстрации. Но старые уже не хочется перерабатывать. Я устал от них, и теперь они потеряли для меня всякий смысл. <…> А недоделанные мучат сознание своей незаконченностью. Сжечь, что ли, их, старые-то сочинения? Жалко! Что же у меня останется? Чем оправдывать прожитую жизнь? А и новые сочинения постигнет та же участь. Придёт время, и новые, написанные, но необработанные, они поместятся на полке вместе со старыми. <…> Вот и все. И весь бессмысленный смысл. Какая нелепость!».

А ещё он вёл дневники, которые писал печатными буквами, потому что не хотел, чтобы те, кто будет читать их, разбирали его каракули. Значит, он всё же думал, что люди будут читать его дневники. Эти дневники занимают около 40 тетрадей. На их страницах запечатлена повседневная жизнь провинциального города на протяжении нескольких десятилетий. Английская актриса Эллен Терри писала: «Что такое дневник? Документ, полезный для автора, скучный для читателей-современников и бесценный для учёных будущих столетий, которые сохранят его как драгоценность!». Да, дневник — вещь интимная, но по прошествии времени он становится документом, и не только о человеке, но и об эпохе.

Стремясь к гармонии, Борис Андреевич жил постоянно в атмосфере дисгармонии бытия. О чём бы он ни писал, во всём просматривается неустроенность его быта на протяжении всей его жизни. Вот несколько записей из его дневника:

«9 ноября 1922 г. Деньги задерживают. Пайка нет, хлеба нет.

23 марта 1923 г. Мама продала пальто за 5 пудов хлеба. Денег ещё не дают.

4 января 1936 г. Мы дожили до ручки. Нет денег даже на хлеб.

31 января 1936 г. Я еле встал. В комнате было только 3 градуса.

12 января 1942 г. Заниматься чем-либо мешает адский холод, микроскопический свет лампадки. И паразиты, развившиеся в одежде.

20 января 1969 г. Оказалось, что нас вообще не включили в список людей, которым требуется улучшение жилищных условий».

Мне вспоминаются слова Александра Солженицына о героине его рассказа «Матрёнин двор»: «Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село. Ни город. Ни вся земля наша». Заменив местоимение «она» на «он», их вполне можно отнести к нашему герою.

Сегодня на ветхом деревянном доме, что стоит на углу улиц Степанова и Кирова, есть скромная деревянная мемориальная доска с надписью «В этом доме жил Расцветаев Б.А. Человек будущего». Она свидетельствует о том, что Борис Андреевич был одним из самых оригинальных жителей Весьегонска. По словам М.М. Верхоланцева, «вряд ли когда-нибудь в нашем городе жил подобный подвижник и бессребреник, к тому же увлечённый искусством и литературой. Философ и эссеист, художник-примитивист, музыкант и спортсмен, он являл в своей личности признаки гения. Жизнь его была полна лишений, за работу ему платили копейки. Он был страшно одинок в нашем городе, хотя всегда был приветлив и общителен со знакомыми. Люди считали его чудаком, некоторые — даже сумасшедшим, хотя тот, кто его хорошо знал, удивлялся трезвости его мышления. Очевидно, он опередил время и пришёл к нам из другого века». Можно сказать, что он был несвоевременным человеком. Не случайно на его надгробье высечена надпись «Расцветаеву — человеку будущего».

Наталия Бажмина

 

Неординарная личность

 

В июне 2011 года ушёл из жизни Марат Михайлович Верхоланцев. Годы летят, но по-прежнему трудно говорить о нём в прошедшем времени. Марат Михайлович был неординарной личностью. Не имея партийного билета, он считал себя коммунистом по убеждениям, воспитывал в детях патриотизм не словами, а делом: обошёл с туристами район вдоль и поперёк, объездил с ними пол-России.

Ушёл из жизни Марат Михайлович — и с ним ушла частичка Весьегонска, для которого этот человек — знаковая фигура, его знали все — от мала до велика.

Ушёл из жизни Марат Михайлович — и с ним ушла частичка сложного, противоречивого прошлого века. У этого человека была нелёгкая судьба. Семью «врага народа» — жену и двух малолетних сыновей, ожидала ссылка в захолустный Весьегонск, голод, холод, бытовая неустроенность и подозрительность окружающих. Будучи человеком бескомпромиссным, во взрослой своей жизни Марат Михайлович имел массу неприятностей.

Ушёл из жизни Марат Михайлович — и краеведение потеряло многое. Этот человек был наделён и несомненным литературным даром, и склонностью к мемуаристике. Собирая обширный документальный материал по истории своей семьи, он руководствовался словами Валентина Распутина: «Не знающий рода своего не знает и себя, находится как бы не в себе, а подле себя». Маратом Михайловичем собран и лишь частично опубликован богатый краеведческий материал по истории Весьегонска и жизни представителей коренных весьегонских фамилий. К счастью, он успел оставить богатое краеведческое наследие, запечатлев время не только в исследованиях, мемуарах, но и в бесчисленных фотоальбомах, в которых многие жители города могут найти себя.

Марат Михайлович был незаурядным книгочеем. Он буквально «глотал» книги, умел читать их по диагонали, при этом, не упуская деталей. В любой момент на любой вопрос находил ответ, аргументируя множеством источников, дат, фамилий.

Он вёл обширную переписку, особенно в последние годы, в том числе с членами семей тех, по кому прокатилось «красное колесо» истории. Даже когда Марата Михайловича не стало, на его имя шли бандероли и письма.

Ушёл из жизни человек, опережавший своё время. Порой с ним было нелегко общаться: он говорил такие вещи, которые казались абсурдными. Марат Михайлович часто предвосхищал многие политические события, чем вызывал не только недовольство, но и негодование некоторых людей. Проходило время — и он оказывался прав: свершалось то, что он когда-то предсказывал.

Марат Михайлович — интеллектуал и интеллигент (так уж совпало!) генетически. Анна Николаевна Баснина, его бабушка, окончила Строгановское училище, дед Василий Павлович Верхоланцев — искусствовед, любитель-музыкант. Дядя Василий Васильевич Верхоланцев — пианист, окончил Московскую консерваторию, тётя Анна Васильевна Верхоланцева — инженер. Мать Нина Васильевна Верхоланцева училась в Ленинградской академии художеств — художник, режиссёр, драматург, поэтесса.

«Мои родные, как я теперь понимаю, были лучшими представителями русской интеллигенции. Они не опускались в тяжёлые годы до разговоров лишь на бытовые темы. Их разговоры были о художественной работе, о книгах, об искусстве. Часто, когда они не хотели, чтобы я слушал их беседу, то переходили на французский или немецкий языки, на которых говорили довольно свободно».

За плечами самого Марата Михайловича педагогический институт. Что касается высшего образования, то не всё получилось сразу. Попытка поступить в Московский институт геодезии, аэрофотосъёмки и картографии провалилась, видимо, из-за записанного в автобиографии факта ареста отца. Его отец, Михаил Зюк (Зюка) — герой Гражданской войны, комбриг, командир легендарной 25-й Чапаевской дивизии, попал под кровавое «красное колесо» и был расстрелян в 1937 году. При поступлении в штурманское училище, где готовили специалистов по аэрофотосъёмке, Марат Михайлович не прошёл строгую лётную комиссию. Когда поехал в Костромской институт механизации сельского хозяйства, приём там уже был закончен. И только потом уже был Калининский педагогический институт.

Жизненный путь Марата Михайловича в Весьегонске складывался так:

1939 год — пошёл в 1 класс;

1949 год — окончил школу, работал старшим пионервожатым в Весьегонской средней школе, был членом бюро райкома комсомола, ездил в деревни с целью создания комсомольских организаций, выступал с лекциями в колхозах;

1950—1954 годы — учёба в пединституте;

1954—1958 годы — преподавание в школе пос. Камала Красноярского края;

1958—1960 годы — работа пионервожатым в Весьегонской школе;

1960 год — школа г. Дрокия (Молдавия);

1961 год — школа г. Одесса;

с 1962 года до ухода на пенсию работал в школах № 1 и № 2 Весьегонска учителем географии, астрономии, рисования.

Попытаемся оживить эти сухие цифры… Начнём с условий жизни. Извечный вопрос: бытие определяет сознание или наоборот? Что можно сказать о быте семьи «врага народа»? 15 августа 1936 года отца Марата Михайловича арестовали — «Нас выселили сначала в кухню. <…> Потом в недостроенный кирпичный сарай». Затем была Москва, где семья жила три месяца, Малоярославец. «В августе 1938 г. маму вызвали в местный отдел НКВД, допрашивали несколько часов, держали под прожектором, после чего она была вынуждена носить очки. На другой день опять вызвали, ткнули пальцем в карту и приказали выехать в какой-то Весьегонск. В документах написали, что она осуждена «тройкой» как жена «врага народа»».

«1938 г. В Весьегонске до войны было ужасное снабжение <…> два раза в неделю были большие базары, где можно было купить многое. Но у нас было мало денег.

Зима 1940—1941 г. Дров у нас не было, не было и денег на дрова. Мы с мамой тайком ходили на Большую гору и таскали оттуда корьё. В комнате было холодно, к тому же мы часто угорали.

Зима 1941—1942 г. В декабре–январе мы ещё кое-что ели, то, что удавалось выменять на вещи (остатки отцовской одежды и пр.) <…> В ноябре я потерял карточки (или их у меня украли), мы остались на 10 дней без хлеба.

Весна 1942 г. Стало совсем голодно. Мама варила одну-две картофелины, навар от них был нашим супом. Коричневая и невкусная картошка делилась на три части — это было наше второе.

1944 г. В том, 1944, году было не особенно тепло и вовсе не сытно. Не было электричества, а то, что горела керосиновая лампа, а не «мигасик», мы считали великим счастьем.

Бичом того времени были вши. Спастись от них не было никакой возможности <…> лишь в 1944 году мы более или менее освободились от вшей. Но в 1944 г. на нас набросились блохи, эти прыгали как сумасшедшие, а потом вдруг пропали.
Тараканы и клопы сопровождали нас десятки лет.

Мама уехала в Кесьму отмечаться в НКВД, там пошли ей навстречу, предложили не ездить ежемесячно, а отмечаться в весьегонском отделении милиции.

Всё время пребывания в Весьегонске мы чувствовали отчуждённость местного населения, особенно после переноса города, когда часть коренных жителей города покинула родину, а в Весьегонск переселились жители деревень».

Вот в такой обстановке рос Марат Михайлович.

По его словам, в Весьегонске он «читал взахлёб, и достаточно взрослые книги <…> читал всё время, чтобы заглушить чувство голода». На протяжении всей жизни Марат Михайлович был постоянным читателем, читателем № 1 Весьегонской центральной библиотеки и активно участвовал во многих её мероприятиях.

Выросший в семье художников, он не только прекрасно разбирался в живописи, но и хорошо рисовал сам: «Я рисовал, рисовал всё время. Рисовал и в школе на скучных уроках». Последние четырнадцать лет работы в школе он вёл уроки рисования, вёл занятия в кружках при Детской школе искусств, музее и детской библиотеке.

Конечно, Марат Михайлович участвовал в жизни театрального кружка, агитбригады, которыми руководила его мама Нина Васильевна. Уже в пятом классе играл главные роли в кукольной постановке «Сорочинская ярмарка». Позже принимал активное участие в агитбригаде Весьегонского дома культуры, которой руководила мама. Это были спектакли «Они не могли иначе» (о весьегонских комсомольцах 1918 года), «Клоп», по В.В. Маяковскому, «Двенадцать лет спустя», по М. Светлову, «Ленинский урок», «Огонь Прометея», «Коварство и любовь», «Пигмалион» и другие. Агитбригада занимала первые места на областных, зональных смотрах художественной самодеятельности, получила одобрительную оценку на смотре в Москве. Марат Михайлович играл в спектаклях, помогал в оформлении, собирал выставки по истории края.

Из участника агитбригады он постепенно вырос в руководителя театрального кружка. С 1970 года вёл театральный кружок в обеих школах города, ставил спектакли: «Они не могли иначе» (посвящённый Парижской коммуне), «Твоя песня» по Виктору Гусеву, «Отважное сердце». А ещё какое-то время был драматический кружок в Доме культуры.

«И пальцы просятся к перу, перо к бумаге…» — 26 февраля 1941 года на день рождения Марату подарили клеёнчатую общую тетрадь… «На другой день я вообразил себя писателем и начал писать повесть. Но написал только несколько строк». Став взрослым, он с лихвой использует ручку и тетрадь, заменив их потом печатной машинкой. Его «Краткая физико-географическая характеристика Весьегонского района», ставшая важным подспорьем для учащихся, студентов и краеведов, «Семейная хроника» опубликованы в краеведческом альманахе «Весьегонск». Марат Михайлович входил в редакционный совет альманаха, написал «Историю Весьегонской школы», воспоминания о матери, её театре и многое другое. Его материалами при написании своих книг пользовались авторы Б.Ф. Купцов и Г.А. Ларин. В новгородском альманахе «Чело» был опубликован материал М.М. Верхоланцева «Нереализованный талант, или Повесть о Расцветаеве». Районная газета «Весьегонская жизнь» неоднократно публиковала его заметки, в числе которых были и записанные им рассказы старожилов Весьегонска, А.Д. Гришина и Б.А. Расцветаева. Всю жизнь Марат Михайлович собирал семейный архив Басниных-Верхоланцевых, Нехамкиных, Шункиных и передал много материалов в различные музеи, Государственный архив Российской Федерации. Не лишне вспомнить, что он переписывался с такими мастерами слова, как Валентин Распутин, Ярослав Голованов, был лично знаком и с ушедшим из жизни в 2021 году сыном Голованова, Василием, тоже известным журналистом.

Марат Михайлович не расставался с фотоаппаратом. Он сделал огромное количество снимков друзей, знакомых, учеников, природы весьегонского края, создал фотолетопись Весьегонской школы и Весьегонска. А всё началось с того момента, когда одна знакомая отдала Марату в пользование широкоплёночный аппарат «Комсомолец», и он отснял две плёнки. Спустя год Нина Васильевна получила небольшие деньги за выигрыш по облигации и подарила сыну фотоаппарат «Любитель». В 1970—80-е годы вместе со школьниками он подготовил альбомы по краеведению: «К нам едет ревизор», «Куприн в нашем крае», «Батюшков», «История города», «История школы», «Рыбинское водохранилище и экология».

Занятие фотографией в таких масштабах было делом весьма затратным, но Марат Михайлович, как и его мать, был бессребреник. И это, видимо, на генетическом уровне: прапрадед по материнской линии, Василий Николаевич Баснин, «снабжал декабристов деньгами, провиантом, одеждой» и «для Иркутска был таким же меценатом, как для Москвы — П.М. Третьяков, для Петербурга — В.А. Кокарев». Его сын Николай Баснин «коллекционировал гравюры, которые после его смерти были переданы государству, и гравёрный кабинет Музея изобразительных искусств большей частью состоит из гравюр, собранных Басниными».

Не просто увлечением, но делом всей жизни был для Марата Михайловича туризм. Учась в Весьегонской школе, он посещал туристический кружок и вместе с его участниками ходил в походы. А уж когда Марат Михайлович стал учителем… Могу утверждать, что никто из учителей района ни до, ни после Марата Михайловича не совершал столько походов и поездок с ребятами. Нередко он тратил на это и часть своего отпуска, и немалую часть своих финансов. Побывали туристы в Устюжне, Череповце, Ярославле, Ростове Великом, Переславле, Ленинграде, Таллине и ещё много где. И не просто ходили и ездили, а порой несли с собой куклы для кукольного театра, гармонь и давали по пути концерты. Нужно сказать, что такая бурная деятельность влекла за собой порой, как ни странно, неприятности: выговоры за неправильно оформленные документы или несогласованность с РОНО.

Как отразился на судьбе Марата Михайловича тот факт, что он был сыном «врага народа»? Ещё в институте после его выступления на факультетском собрании с критикой партбюро его «больше никуда не выбирали,
ни в какие комитеты, из отличников сделали троечником». Когда он жил в Весьегонске, раз в год его вызывали в особый отдел. Некоторые коллеги, и не только, подозревали его в инакомыслии, а если ещё учесть, что Марат Михайлович был бескомпромиссным человеком… Его лишали часов, переводили из одной школы в другую, увольняли, восстанавливали.

Верхоланцев очень любил жизнь. Казалось, он был человеком без возраста, необычайно интересным собеседником и одинаково легко мог вести беседу и с пожилыми людьми, и с молодёжью, и с детьми. Но особенно любил общаться с молодёжью.

На протяжении всей жизни Марат Михайлович активно занимался спортом: туризм, велосипед, лыжи. Даже в преклонном возрасте он постоянно ходил на лыжах. Интересны его первые водные лыжи, которые он сделал сам, деревянные, «с прибитыми опорками от резиновых сапог». В 2007 году, когда ему было уже 75 лет, он приобрёл коньки и пошёл на каток.

А как он любил природу! — «Я хотел бы жить в лесу и умереть на болоте — так я люблю наши леса».

Говорят, незаменимых людей нет. Это неправда! Каждый человек уникален, и другого Марата Михайловича больше не будет. Многие его гонители покинули этот бренный мир, и имена их уже стёрлись из памяти людей. А имя Марата Михайловича Верхоланцева, оставившего значительный след в истории Весьегонска, переживёт его современников.

 Наталия Бажмина

 

Подвижник краеведения^[1]

 

18 марта 2011 года в Москве, в рамках XIV Национальной выставки-ярмарки «Книги России» состоялось награждение участников Всероссийского конкурса региональной и краеведческой литературы «Малая Родина», на который было представлено более 600 изданий от 250 издательств и организаций. Специальная награда диплом «Подвижник краеведения» был вручён школьному учителю Геннадию Андреевичу Ларину, автору словаря-справочника «Весьегония». Председатель жюри конкурса член-корреспондент Российской Академии наук, почётный председатель Союза краеведов Сигурд Оттович Шмидт назвал его «лучшим региональным энциклопедическим изданием за последние двадцать лет».

Вся жизнь Почётного гражданина Весьегонского района Геннадия Андреевича Ларина была связана с Весьегонским краем. Он родился 12 января 1950 года в деревне Слуды в многодетной семье колхозников. Окончив Весьегонскую среднюю школу, поступил в педагогическое училище в Торжке. После службы в армии был направлен в школу села Большое Овсяниково. Работу в школе он успешно совмещал с учёбой на заочном отделении Московского педагогического института и в 1979 году получил диплом преподавателя истории. В Большеовсяниковской школе Геннадий Андреевич проработал более 40 лет, где преподавал физкультуру, историю, географию и обществоведение.

Он был не только прекрасным учителем, но и активным краеведом, увлечение краеведением он стремился передать своим ученикам. Много лет вёл школьный туристический кружок, путешествовал с детьми по родному краю, учил их ориентированию на местности, преодолению препятствий, выживанию в походных условиях, участвовал в туристических слётах. Отчёты туристов Большеовсяниковской школы всегда были информационно насыщенны. Команда школы неоднократно с успехом защищала честь района на областных туристических слётах, а в 1991 году его ученики представляли Тверскую область на Всесоюзном слёте юных туристов во Владивостоке.

В 1994 году вышла первая публикация Геннадия Андреевича «Краеведческий словарь Весьегонского района Тверской области», которая была результатом походов по родному краю. Этот словарь стал настольной книгой для учителей и школьников, основным источником информации о крае для туристов. А для Геннадия Андреевича он стал первым шагом на пути к главному труду его жизни — «Весьегонии».

«Весьегония» была не только результатом путешествий по родному краю, но и плодом многолетней упорной работы в архивах и библиотеках, в ходе которой Геннадий Андреевич «перелопатил тонны архивной руды», проявил талант настоящего исследователя.

«Весьегония» — это уникальное энциклопедическое издание, в котором читатель может найти информацию об истории и современности Весьегонского края, о его флоре и фауне, природных ресурсах, транспорте и торговле, административно-территориальных образованиях, монастырях, сёлах и деревнях, в том числе и исчезнувших, о сельском хозяйстве и промышленных предприятиях, образовании, здравоохранении и культуре, дворянских родах и усадьбах. В ней содержится около 200 биографических справок, посвящённых деятелям истории, науки и культуры, оставившим свой след в истории края.

Выступая на её презентации в Весьегонском краеведческом музее, он сказал: «Если в весьегонском доме в личной библиотеке есть хотя бы десятка два книг, то среди них обязательно есть книга по краеведению, хотя бы одно издание, посвящённое нашему краю. Уже один этот факт говорит о том, что наша работа востребована. Сегодня мы работаем на завтрашний день. Мне повезло с издателем, который не руководствовался экономическими соображениями, стремясь максимально удешевить издание. На краеведении не надо экономить».

Говоря об исторической памяти, Геннадий Андреевич с грустью отметил, что она, к сожалению, часто оказывается коротка. Причин этому явлению много, и ему нужно противостоять. В названиях улиц, памятниках, памятных досках на фасадах зданий следует увековечивать то, что связано с историей края, его прошлым и настоящим, которое уже становится историей.

А вот что писал об этой книге журналист Юрий Максин: «Мало сказать: «Я люблю свою родину!». Любовь к ней проявляется в делах. Из любви к малой родине вырастает и любовь к Родине, Отечеству с большой буквы. Книга «Весьегония» — результат деятельной любви к Весьегонскому краю, который является частью нашей общей Родины — России. <…> Краеведам хочется зафиксировать и донести правду о своей родине, сохраняя дух ушедшего времени. Они последние, можно так сказать, летописцы — современники уходящей жизни, её уклада, её побед и поражений. <…>

Книга «Весьегония» сделана с большой любовью к своей малой родине.

Такие люди, как Геннадий Андреевич Ларин, — главное богатство любого края».

«Весьегония» получила положительный отклик и в кругах научной общественности. Вот что писал о ней в рецензии под названием «Космогония Весьегонского края» сотрудник Санкт-Петербургского института истории Российской академии наук Н.В. Башнин: «Словарь-справочник «Весьегония» — результат кропотливой и многолетней работы автора. С нашей точки зрения книга удачно скомпонована. В первом разделе даны сведения о природе Весьегонского края, а завершает труд раздел о хозяйственной деятельности человека. Сердце же книги — это рассказ о поселениях, монастырях, усадьбах и населявших их людях. В целом у Г.А. Ларина получилось междисциплинарное исследование Весьегонии.

Весьегонский край богат замечательными людьми, впрочем, как и любая глубинка России, только вот не везде найдётся тот человек, который соберёт сведения о своих земляках. Геннадий Андреевич сумел кратко представить многочисленные данные о людях разных эпох и поколений, привести генеалогические схемы и, что отрадно, нет идеологического разделения!

Следует отметить значительный объём источников, привлечённых автором. В книге использованы не только публикации памятников, но рукописи из Российского государственного архива древних актов и Государственного архива Тверской области. Словарь-справочник «Весьегония» Г.А. Ларина — это прекрасный образец локально-региональной истории. Несомненно, что к этой книге обязательно будут обращаться все, кто заинтересуется Весьегонским краем».

Свой отклик на его книгу оставили односельчане:

Может это судьбы ирония,
Но я вижу сейчас наяву
В книге русской земли «Весьегония»
Край, в котором поныне живу!

(В.И. Гулин)

«Подхожу к полке, беру «Весьегонию», глажу её рукой, вглядываюсь в знакомое лицо автора, улыбаюсь, перелистываю страницы, нахожу информацию о своей деревне, перечитываю, рассматриваю иллюстрации, вижу знакомые названия сёл и деревень Неганово, Малыгино, Мордкино, Улитино, Сухолжино, Ёгна, Кесьма, Иваново, Чамерово, Чистая Дуброва… Не могу оторваться от книги, хочется уткнуться в неё носом, почувствовать запах типографской краски и снова читать, читать и читать».

(Е.Р. Гулина)

Перу Геннадия Андреевича принадлежат и другие работы по истории края, опубликованные в альманахе «Весьегонск»: «Фёдор Измайлович Родичев: штрихи к портрету», «Формирование территории Весьегонского края в XII—XVI веках», «Весьегонский край в XVII веке». В последние годы жизни он писал книгу об уже не существующих в районе деревянных церквях и сторожках, собирал материалы по региональной антропонимии и истории педагогического образования в Весьегонском районе.

Свою любовь к родному краю и увлечение краеведением он сумел передать своему внуку Дмитрию, который под его руководством написал работу «Деревянные храмы Весьегонского края».

Выступая на Всероссийском семинаре краеведов, С.О. Шмидт сказал: «Краеведение — это всегда краелюбие». Эти слова в полной мере можно отнести к Геннадию Андреевичу Ларину. Олицетворяя высшую духовную ценность местного населения — ощущение родного края, с которого начинается любовь к Родине, он выступил в роли хранителя исторической памяти, без которой немыслима нравственная и духовная жизнь людей.

 

Геннадий Коваленко

^[1] Автор выражает благодарность Елене Рудольфовне Гулиной за предоставленные в его распоряжение материалы.